Беги, если сможешь
Шрифт:
— Ты не замечал, что он странно ведет себя со мной?
Робби покатал банку пива между ладонями.
— Я часто видел тебя с ним, но думал, что он тебе нравится.
Меня бросило в жар. Все, кто жил тогда в коммуне, могли бы сказать то же самое: они думали, что он мне нравится.
— Когда мы познакомились, он мне понравился, но потом он перешел все рамки. А ты не знаешь, кто-нибудь из коммуны еще живет в Шонигане?
Робби покачал головой и отхлебнул пива.
— Вряд ли. Тут большинство городских, они сбегают сюда на выходные.
Его
— Я рассказала полицейским об Иве. Они проверят, не объявляли ли ее в розыск.
— А с чего ты взяла, что она пропала? — удивленно спросил он.
— Мне кажется странным, что она уехала, не попрощавшись, поэтому они пообещали, что поищут ее.
Я не знала, стоит ли делиться своими подозрениями: а вдруг я спешу с выводами? Поэтому я просто добавила:
— Здорово было бы поговорить с ней, расспросить, что она помнит.
— Я считаю, не надо расспрашивать всех об Аароне, — встревоженно заявил Робби. — Они хрен знает чем промышляли и, возможно, по-прежнему промышляют. Держись от них подальше.
Хмель заскулил, и Робби потрепал его по холке. Он явно нервничал.
— Поэтому таким хищникам все и сходит с рук: все боятся сказать лишнее, боятся, что им не поверят. Я тоже этого боюсь, но все равно: могут быть и другие жертвы, и его надо остановить.
— Если теперь это большая организация, у тебя могут быть проблемы.
Я начала сердиться. От своего брата я ждала поддержки, а не увещеваний.
— Спасибо за заботу, но я прекрасно понимаю возможные последствия. Свой выбор я сделала. Мне просто надо было узнать, что ты помнишь.
— Ничего, и я не собираюсь разговаривать с копами. И нечего их на меня наводить!
Это было как пощечина. Я и не думала ничего подобного.
— Мне пора, — сказал он. — Надо на работу.
Хмель навострил уши, подбежал к черному пикапу, на боку которого красовалась надпись «Экскаваторы Джегера», и принялся гавкать на пассажирскую дверцу.
Робби последовал за ним. Потом обернулся ко мне. Вид у него был очень серьезный.
— Это осиный улей. Держись от них подальше. Аарон ублюдок, но тебе пора забыть об этом и продолжать жить.
Продолжать жить? Я втянула воздух. Это был неожиданный удар.
— К тебе это тоже относится. Почему ты застрял тут? Мать с отцом уже давно умерли.
Не знаю, почему я это сказала. Хотя на самом деле знаю: потому что он сделал мне больно. Но еще больнее было видеть, как он краснеет, как смотрит на меня. Он открыл пассажирскую дверцу, и Хмель запрыгнул в пикап. Робби сел на водительское место и, не глядя на меня, завел двигатель. Автомобиль взревел и, разбрасывая гравий, тронулся с места. Хмель высунул голову из окна и сердито облаял меня на прощание.
Глава 17
На обратном пути я злилась и жалела о своих словах. Я собиралась отправиться прямиком в Викторию, но мне пришлось вернуться в деревню, чтобы заправиться. Ожидая, пока ко мне подойдут, я смотрела на местный магазин — кремовое деревянное здание с синей отделкой. Здесь
Мне вспомнилось, как я сидела в нашем старом пикапе и наблюдала, как Робби и Левий знакомятся с парой девушек — они сидели на крыльце магазина, грелись на солнышке и попивали газировку. В тот момент, когда они согласились сесть к нам в машину и поехать в коммуну искупаться, жизни их изменились навсегда. Я попыталась вспомнить, как их звали, но они затерялись в ряду таких же безымянных девушек — загорелых, длинноволосых, одурманенных травкой и чувством свободы. Ива единственная выделялась среди них. Я попыталась представить, как же она попала в коммуну, но в голову ничего не шло. И тут я вспомнила, что за углом находится местный музей. Расплатившись за бензин, я оставила машину у маленького желтого здания, решив заглянуть внутрь и поинтересоваться какими-нибудь фотографиями шестидесятых годов.
Когда я открыла дверь, внутри брякнул колокольчик. За стеклянной стойкой, покрытой календарями и открытками, сидела молодая женщина, ее светлые волосы были собраны в конский хвост. На обтянутых красным бархатом стойках красовались инструменты лесорубов, рельсовый костыль и какие-то книги. За спиной женщины висела художественная карта Шонигана. На стенах было несколько фотографий Кинзольской эстакады, [5] по которой, выдувая клубы дыма, полз старый поезд.
Женщина подняла голову от книги и улыбнулась.
5
Кинзольская эстакада — пересекает реку Коксилах и является одной из самых высоких эстакад в мире.
— Добро пожаловать в музей Шонигана!
— Здравствуйте, — улыбнулась я в ответ и принялась рассматривать черно-белые фотографии нарядных людей на берегу озера. Задумавшись, я не расслышала слов смотрительницы. — Извините, я не поняла.
— Вы в первый раз в Шонигане?
— Нет, я здесь выросла.
— Вот как. — Она посмотрела на меня внимательнее. — А где вы жили?
— Ближе к эстакаде, но это было давно. Сейчас я живу в Виктории.
— Эстакаду перестроили.
Это я уже успела понять из фотографий и обрадовалась. В детстве это было моим любимым местом — крупнейшая деревянная эстакада в окрестных штатах, да и во всем мире немного найдется эстакад больше. Много лет назад какие-то подростки подожгли ее, и однажды на ней повесился юноша, так что прошлое у эстакады было мрачным.
— Может быть, вы мне поможете, — начала я. — Раньше у реки жили хиппи…
— Вы имеете в виду коммуну? — уточнила она и склонила голову набок, ожидая продолжения.