Беги, если сможешь
Шрифт:
Раздался грохот, и хватка Аарона ослабела. Я обернулась. Он с удивленным видом схватился за бок и осел на землю.
Джозеф подошел и уставился на него — его лицо ничего не выражало.
Даниэль подбежал к Джозефу и схватил его. Пока мужчины дрались, я завела машину. Джозеф вырвался и помчался к грузовику. Даниэль бежал за ним следом.
Не оглядываясь, я нажала на газ, и машина сорвалась с места.
Глава 35
Я во весь опор неслась по узким дорожкам, срезала углы
А если его закопали в резервуаре?
Добравшись до дома Робби, я сразу же бросилась к экскаватору. Крышки резервуаров действительно были закопаны, в отличие от труб. В этот момент из одной из труб раздался шум.
— Робби! — крикнула я и услышала в ответ сдавленный зов на помощь. — Держись!
Я торопливо набрала номер службы спасения, после чего сбросила пальто и схватилась за лопату. Но откапывать резервуар вручную было бы слишком долго. Я взглянула на экскаватор. А где же ключи к нему?
Как оказалось, ключи так и торчали в замке зажигания — видимо, о них в спешке забыли. Я завела машину, и мотор взревел так, что уже не было слышно, как колотится мое сердце. Оставалось надеяться, что навыки не утрачены. Я попыталась поднять ковш, но вместо этого он зарывался все глубже в землю. Потные ладони соскальзывали с ручек. Наконец мне удалось поднять ковш, зачерпнуть земли и отбросить ее в сторону. Когда стала видна крышка, я выключила мотор и бросилась к резервуару.
Цементная крышка оказалась большой и тяжелой. Что же делать?
Я снова взглянула на экскаватор. Может, удастся его как-то использовать? Под сиденьем лежала толстая металлическая цепь с крюками на концах. Я подтащила ее к ковшу и зацепила один крюк за его зубец, а другой — за петлю на крышке. Потом забралась снова в машину, с трудом, но подняла ковш и оттащила крышку в сторону. Выключив экскаватор, я кинулась к открывшейся дыре.
— Робби, как ты?
До меня донесся голос брата:
— Хмель ранен.
— Я иду.
Ухватившись за край, я начала спускаться, опасаясь приземлиться на Робби. Но, увидев мои ноги, он отозвался с другого конца резервуара. Я спрыгнула и оказалась в помещении площадью примерно три квадратных метра. Робби сидел в углу, прислонившись к стене. Рядом с ним лежал Хмель. На Робби не было рубашки — он прижимал ее к телу собаки. Хмель часто и хрипло дышал, бок его бурно вздымался.
— Можешь ему помочь? — сдавленным голосом спросил Робби.
Я присела рядом. Хмель заскулил, и я пробормотала: «Тише, тише». Потом пощупала бедренную артерию, но пульс оказался слабым. Здесь пахло кровью, псиной, шерстью, п'oтом Робби, грязью и топливом.
— Хмель
Я пощупала ребра и переднюю лапу, и моя рука тут же покрылась теплой кровью. Десны у Хмеля были бледно-серые. Я нажала на десну пальцем, чтобы определить скорость наполнения капилляров.
Пять секунд. Слишком медленно.
Видимо, пуля повредила какую-то маленькую вену, и теперь у него внутреннее кровотечение. Если бы задело одну из главных артерий, он бы умер за несколько минут. Тяжелое дыхание было не признаком боли, а попыткой организма восполнить недостачу кислорода. Хмель будет все более и более сонным, потом потеряет сознание и умрет.
— Дела плохи, — сказала я.
— Черт! — Робби прижался затылком в стене. — Черт! Черт!
Голос его звучал хрипло, как будто он пытался сдержать слезы.
— Я позвонила в службу спасения, — сказала я, чувствуя, что плачу. — Они уже едут.
— Как ты думаешь, Хмель выживет?
Я посмотрела на пса. Вдохи стали реже, глаза были полузакрыты, язык вывалился.
— Нет, боюсь, что ему недолго осталось.
— Черт!
Робби глубоко вдохнул, собираясь с силами, и аккуратно переложил пса к себе на колени. Хмель лизнул ему руку и закрыл глаза. Дыхание стало еще медленнее.
— Хороший пес, — сказал Робби, нагнулся, обнял Хмеля и поцеловал его. — Хочешь гулять? Пойдем гулять, пойдем.
Хмель вздохнул. Через несколько секунд он умер.
Мы сидели в тишине — моя рука по-прежнему лежала на спине Хмеля, из глаз текли слезы. Я старалась не смотреть на брата, чтобы дать ему время прийти в себя. Он несколько раз всхлипнул и откашлялся. Теперь здесь стало очень пусто, и в этой глухой тишине каждое движение казалось очень громким. Тело Хмеля уже остывало, но я продолжала поглаживать его мягкий мех, вспоминала, как пес подбегал и тыкался мокрым носом мне в руку, мысленно прощалась с ним и благодарила за дружбу с братом.
Через несколько минут Робби вытер лицо, наклонился к Хмелю и прошептал ему что-то на ухо, после чего осторожно переложил пса на пол и со стоном выпрямился.
— Как ты? — спросила я.
Он хрипло вздохнул.
— Ребра… по-моему, несколько штук сломано.
— Дай потрогаю.
Я ощупала его бок, но не обнаружила ни крови, ни вмятин.
Он втянул воздух и потер грудь.
— Черт! У меня все время болит грудь.
Может, у него приступ паники?
— А как болит?
— Давит. Словно кто-то меня сжимает. Дико больно и дышать мешает.
Только не это.
— Это похоже на сердечный приступ. У тебя не кружится голова?
И в этот момент он уронил голову на грудь.
— Робби!
Я торопливо отодвинула Хмеля и уложила Робби на землю.
Дыхание было слабым, а потом и вовсе прекратилось. Я принялась нажимать ему на грудь, повторяя:
— Робби, давай держись!
«Господи, пожалуйста! Спаси нас!»