Беги, Люба, беги!
Шрифт:
— Пойдемте скорее, — кивнул на подъезд Тигрин, — не то простудитесь!
Держа Лидку в охапку, он потащил ее к ступенькам. Тут действительно пришлось порадоваться, что идет дождь и во дворе нет соседей, поскольку эта дура принялась еще и горланить какие-то песни.
Первые пять минут в квартире походили на ад кромешный. Мотаясь из стороны в сторону, Лидка перепачкала грязью всю прихожую и костюм Тигрина там, где еще оставались чистые пятна. Я не рыдала только потому, что на это не хватало времени.
— Куда ее? — спросил Максим, поднимая в очередной раз брякнувшуюся поперек
Я полностью была с ним согласна. Только следовало стянуть с пьянчужки одежду, иначе в моей постели оказалась бы та часть клумбы, которую она еще не успела растрясти по полу. Кое-как справившись с задачей, мы запихнули игриво брыкающуюся Лидку в спальню, а она весело мычала и, хватая за лацканы, нежно признавалась Тигрину в вечной любви. Насильно запеленав в одеяло, мы пару минут держали ее за плечи. Наконец гулена прекратила дергаться и, свинцовой гирей уронив голову на подушку, уснула. Облегченно вздохнув, мы утерли со лбов пот и на цыпочках вышли из комнаты.
— И часто она так? — полюбопытствовал Максим, украдкой оглядывая одежду.
— Нет, — торопливо заверила я, — что вы! Первый раз такое! Она вообще не пьет! В смысле, много... Это у нее от родственников...
— Наследственное?
— Да нет же! Просто нервный срыв из-за куриных окорочков...
Возможно, от волнения я не слишком внятно объяснялась, и Тигрин хоть и кивнул, но, было видно, ничего не понял.
Теперь мы стояли в коридоре, поглядывая друг на друга в некотором смущении. Оба промокли до нитки. Но только если на мне кое-где сохранился первоначальный цвет одежды, то об облачении Тигрина того же не скажешь. Краем глаза глянув на собирающиеся под нами мутные лужицы, я в большом замешательстве соображала, какими словами извиняться перед гостем. Не придумав ничего путного, предложила:
— Может быть, чаю или кофе?
Хлюпнув мокрыми ботинками, тот кивнул:
— С большой охотой! Вы готовите чудесный кофе. К тому же... не жарко...
Я спохватилась:
— Боже мой! Конечно! Вы простудитесь! Максим, раздевайтесь!
Максим согласно кивнул и, с трудом загоняя обратно мелькнувших в глубине васильковых глаз чертей, уточнил:
— Что вы имеете в виду?
У меня уже мелькало подозрение, что происходящее огорчает Тигрина не столь сильно, как меня, и теперь оно только укрепилось. И хотя я предлагала ему всего лишь снять пиджак и ботинки, все-таки отчего-то покраснела.
— Я имею в виду то, что вы абсолютно мокрый. Я вам сейчас дам махровый халат мужа, переоденьтесь в ванной, а я попробую что-нибудь сделать с вещами... Если вы хотите принять душ...
— Изумительно... — вдруг по-кошачьи вкрадчиво перебил Тигрин, и в глазах начальника охраны «Медирона» коротко полыхнуло что-то здорово напоминающее северное сияние. . — С удовольствием!
В глубине души охнув, я вежливо кивнула. Я-то была уверена, что от душа он откажется.
Выдав, как и обещала, Тигрину халат и полотенце, я быстренько переоделась в спальне, с величайшим неодобрением поглядывая на сопящую подружку. Трудно, конечно, слишком сурово осуждать человека, внезапно обремененного армией
Едва я успела поставить на стол чашку, как Тигрин показался в дверях.
— Присаживайтесь! Я займусь вашими вещами...
— Пустяки! — неожиданно махнул он рукой. — Не стоит беспокоиться, сами высохнут. Лучше садитесь, а я за вами поухаживаю.
Тигрин живо вскочил на ноги, и я машинально села. Передо мной появилась чашка. Я потерла лоб рукой. По-моему, подобное ощущение называется «дежа вю». Только сейчас действие разворачивалось в обратном порядке.
Кофейничали мы в гробовом молчании. Когда оно стало уж совершенно неловким, Максим, с трудом подбирая слова, попросил:
— Люба... не берите в голову... Вы здесь абсолютно ни при чем!
— Но мне так неловко, — призналась я. — Я отняла у вас столько времени! Вас, наверное, давно ждут дома?
Гость чуть заметно усмехнулся:
— Об этом вам тоже не стоит беспокоиться. Ждать меня некому — у меня ни жены, ни детей. Так что...
Он развел руками, словно оправдываясь. Мне, собственно, не было никакого дела, есть ли семья у начальника охраны «Медирона», но известие я выслушала.с интересом. Вероятно, из чисто женского любопытства. По крайней мере я так подумала.
Итак, по забавному стечению обстоятельств, мы с Тигриным никого не ждали, да и о нас с ним никто особо не беспокоился. Поэтому мы продолжали сидеть, с грехом пополам, находя тему для разговора. Я сильно устала, и иногда меня начинало неудержимо клонить в сон. Неожиданно Максим поинтересовался:
— А Лидия останется у вас?
Хотя, по-моему, это было совершенно очевидно, я кивнула, пояснив:
— Ей сейчас ночевать негде — родственники нагрянули. А я одна, муж в командировку уехал. Пусть пока поживет.
По лицу гостя я поняла, что об отсутствии Олега он знает не хуже меня. Он многозначительно покивал, после чего у нас состоялся разговор, начисто отбивший у меня всякое желание спать.
— Вы любите своего мужа, Люба?
Я смутилась.
— А почему вы спрашиваете?
Тигрин пожал плечами и, словно нехотя, ответил:
— Я же обещал поинтересоваться делами вашего супруга... Что именно представляет собой его фирма — с финансовой стороны, с технической... с моральной...
Последние слова он как бы выделил, и я насторожилась, ощутив в животе холодок беспокойства. Тигрин затрагивал тему, ни слышать, ни обсуждать которую мне не хотелось. Тем более с ним.
— Вы любите своего мужа? — повторил он вопрос.
— Конечно, — я взглянула на собеседника с вызовом.
— Вы хотели бы знать, где он сейчас находится? — продолжал Максим, явно не обращая внимания на мои нахмуренные брови.
— Он в Азербайджане. Но... Максим, я не понимаю смысла ваших вопросов. И они мне не нравятся.
Мой гость вздохнул:
— Не обижайтесь. Я не проявлял праздного любопытства, я просто хотел вам помочь... Как адвокат Олег Сергеевич Платов личность достаточно известная. У таких людей всегда существует определенная репутация... И я не знаю...