Беглецы. Неземное сияние
Шрифт:
Он сотрет все слезы с их глаз. Больше не будет смерти, горя и криков боли.
Откровения
Команда расходится, когда начинает темнеть. Однако она задерживается в котловане и осторожно счищает землю с грудной клетки скелета, который обнаружила около часа назад. Она полностью погружена в свою работу, и только раз далекий шум пролетающего самолета заставляет ее отвлечься, и она смотрит в небо – в лучах заходящего
Выбравшись из ямы, она идет в душ, отодвигает занавеску, снимает ботинки и длинные, по локоть, резиновые перчатки и встает под горячую струю воды, позволяя ей смыть тяжелый запах разложения.
Переодевшись во все чистое, она идет через поле.
Самолет останавливается на его краю. Открывается дверца кабины.
Она бежит к нему.
Немолодой мужчина спускается по трапу, улыбаясь, – должно быть, узнает ее издалека. Он бросает сумку, и она оказывается в его объятиях, они обнимаются на разбитой посадочной полосе в первый раз за последние шесть месяцев.
– Мой ангел! – шепчет он. – Мой ангел.
Когда они выпускают друг друга из объятий, она смотрит на него и думает: «Господи, неужели его волосы были такими же седыми в прошлое Рождество?» Однако мужчина не смотрит на нее. Его взгляд устремлен в другой конец поля, и в глазах у него загорается странный огонь.
– Что-то не так? – спрашивает она. – Папа?..
Он едва может говорить, и в его глазах появляются слезы.
– Это то самое место, – хрипло шепчет он.
Они пересекают поле, направляясь к котловану.
– Они поставили машины там, – рассказывает он. – Полдюжины грузовиков с полуприцепами. Примерно в том месте, где сейчас стоят твои. Они сказали, что нас ждут горячая еда и кровати. – На мгновение отец замолкает. – Запах…
– Да, – понимающе кивает она.
– Примерно в такое же время дня. Сумерки. Красивый закат. – Он продолжает идти, и с каждым его шагом зловоние усиливается, пока они не останавливаются на краю могилы.
Она следит за его лицом и видит, что его мысли сейчас где-то очень далеко – он вернулся на девятнадцать лет назад в прошлое.
– Они выстроили нас здесь, – говорит он. – Могилу выкопали заранее.
– Как ты думаешь, сколько здесь было людей?
– Может быть, около двух сотен. – Отец закрывает глаза.
«Что он сейчас видит?» – думает она, а вслух осторожно спрашивает:
– Ты помнишь, где стоял?
Он качает головой:
– Нет, в памяти остались лишь звуки и небо над головой. Я смотрел на небо, а тела падали на меня сверху.
– Они использовали цепные пилы?
Он смотрит на дочь, удивленный ее вопросом:
– Да. Откуда ты…
– Мы пытались понять, каким образом разрезаны кости.
Пожилой мужчина садится на траву, и она устраивается рядом с ним.
– Ты спускалась в могилу? – спрашивает он.
– Да, я провела там весь день. Это моя работа, папа.
Он смеется:
– Ты знаешь, что я горжусь тобой, мой ангел, однако, видит бог, ты сделала отвратительный выбор!
Она кладет голову ему на плечо и переплетает свои пальцы с пальцами отца, а затем поворачивает платиновое кольцо, которое он носит на обрубке безымянного пальца.
После ужина команда разводит костер.
Кто-то перебирает струны гитары.
Кто-то скатывает сигарету с марихуаной.
По кругу идет бутылка.
Она сидит между отцом и Сэмом, австралийским руководителем группы. После двух добрых глотков виски ею овладевает задумчивое настроение, и она молча смотрит в огонь. Прохлада ночи приятно контрастирует с теплом костра, согревающим ее голые ноги.
В обычной жизни те тридцать дней в аду казались ей невозможными, словно они случились с какой-то другой семьей. Но иногда, в такие дни, как сегодня, она снова переживает те ужасные события, и если ей не удается отстраниться, у них все еще остается возможность сломать ее.
Ее отец слегка выпил, Сэм – еще сильнее, и она снова прислушивается к их разговору, когда ее руководитель распускает узел галстука и продолжает:
– …всегда хотелось узнать больше о Великом Сияющем Шторме.
– Да, мне довелось читать разные дикие теории, – отвечает ее отец.
– Вы имеете в виду то, что написал я? – уточняет Сэм.
– Вполне возможно. Вы действительно верите, что нечто, похожее на это сияние, могло привести к эпическим бойням и исчезновениям цивилизаций?
– Я полагаю, что это связано с какими-то изменениями в активности солнца. Но масштабы того, что произошло здесь, были огромными. Следует иметь в виду, что вся известная нам история человечества – лишь мгновение по сравнению со временем, в течение которого жизнь выбиралась на сушу из океана. Один раз за сто тысяч лет. Может быть, за пятьсот. Естественный отбор в своем самом жестоком виде.
– И кого же отобрали? – спрашивает ее отец. – Кто победил? Мы?
Сэм смеется:
– Нет.
– Зараженные?
– Большинство из них подчинились отбору, когда совершили массовое самоубийство.
– Тогда кто же?
– Ваш сын, – говорит Сэм.
– Я вас не понимаю.
– Такие люди, как Коул. Те, кто наблюдал то ужасное сияние четвертого октября – и либо не стал никого убивать, либо сумел подавить в себе сокрушающее чувство вины. Они и являются победителями.
– У меня дома, в Бельгии, на гуманитарном факультете, где я работаю, есть близкий друг. Священник. Он считает, что сияние явилось испытанием, ниспосланным нам Богом.