Бегство из Центральной Азии
Шрифт:
Наша еда, приносимая из дома, тщательно проверялась охраной, иногда даже самим комиссаром. Хлеб всегда был изломан и порезан на куски. Но никто и никогда не слышал о том, чтобы лепешки, принесенные с базара для продажи заключенным, проверялись охраной. Кто бы мог заподозрить в грязном, одетом в рванье носильщике, который таскал тяжелый мешок с базара в магазин, сына Абдул Каспара – бывшего местного щеголя?
Спустя два дня этот молодой носильщик был заменен другим – старшим по возрасту и еще более оборванным сартом с безнадежно тупым выражением лица.
– Мадамин-бек [15] просит ваших инструкций для дальнейших
На следующий день во время прогулки Абдул Каспар, яростно ругаясь по-сартски и по-русски, бросился к окну магазинчика и швырнул внутрь лепешку:
– Вы собаки, а не правоверные мусульмане! Вы беднягам заключенным продали хлеб с тараканами! Вы хуже, чем собаки, ешьте его сами! Подавитесь, и будьте вы прокляты!
15
Мадамин Ахметбеков (1893(?)–1920) – один из организаторов и руководителей басмаческого движения в Туркестане.
Потом он прокричал что-то по-таджикски. Этот язык хорошо знали в Фергане, но его не понимал никто из молодых красно-гвардейцев, дежуривших в лавке.
Таким образом в лепешке были отправлены следующие инструкции и рекомендации Мадамин-беку в Фергану:
1. Взорвать железную дорогу, разрушить мосты и дороги, ведущие в Фергану.
2. Разрушить нефтяные вышки в Фергане и этим лишить большевиков топливных запасов для железной дороги.
3. Собрать сильную кавалерию на Кендырь-Даваньском перевале, которая пройдет из Ферганы прямо через горы к Ташкенту и нападет на советские части, когда поднимется мятеж в Ташкенте. Необходимо достичь города ночью и нанести тяжелый удар в тыл большевикам.
От наших друзей в городе мы получали хорошие новости. После недолгого замешательства, последовавшего за моим арестом, они возобновили подготовку к мятежу.
Часть рабочих города была против Советов и примкнула к нашей организации. Но я не особенно доверял им, подозревая, что они могут предать нас в самый решительный момент и перейти на сторону большевиков.
Весть о готовящемся мятеже ободрила нас. Остальных заключенных, не посвященных в наши планы, удивлял наш беззаботный вид и бодрое настроение. Хотя и для нас оставалось неясным: успеют ли большевики привести приговор в исполнение до начала восстания? Мы удивлялись, почему ЧК медлит. Судя по тюремным слухам, я стоял первым в расстрельном списке.
Позднее я узнал, что задержка была вызвана успешным продвижением британо-индийского военного контингента, действующего совместно с отрядами белых. Они были уже в Чарджоу на Амударье. Их прибытие в Ташкент было делом двух дней. С севера, как я уже упоминал, казаки двигались на юг, и в Семиречье в этот момент было восстание против большевиков. Туркестанская Советская Республика оказалась в незавидном положении. Комиссары, как огня, боялись казаков атамана Дутова и повстанцев, зная, что пощады от них не дождутся. Меньшей опасностью для большевиков были англичане, которые могли воздержаться от расправы над коммунистами. Кроме того, мои британские друзья информировали комиссаров, что если хоть один волос упадет с головы у кого-либо из политических заключенных, то с обидчиками не будут либеральничать и всех немедленно повесят.
Глава II
Восстание
Жизнь
Как-то в нашу камеру смертников вошел глава советского правительства в Туркестане Вотинцев [16] . Я знал его еще в то время, когда он был студентом Электротехнического института в Петрограде. Хорошо знал и его жену. Их принимали в нашем доме. Вотинцев, так и не закончив института, подался в ряды большевиков. Как видно, он стал одним из лидеров новой власти.
16
Вотинцев Всеволод Дмитриевич (1892–1919) – председатель Туркестанского ЦИКа, член Верховной коллегии по обороне республики.
Я с трудом узнал его. Вместо юного, прекрасно выглядевшего, жизнерадостного студента передо мной стоял худой, бледный, постаревший, невротического вида человек, небрежно одетый, с грязными руками и нечесаными волосами.
Полагая, что я имею связи со штабом британских сил и осведомлен о планах их действий, он пришел ко мне прояснить ситуацию. Его страшила мысль о возможности захвата Ташкента британцами. Вотинцев не верил, что части Красной армии смогут оказать им серьезное сопротивление.
– Если британцы захватят весь Туркестан, не сделают ли они его, как Индию, своим доминионом? – спросил он меня с тревогой.
Я попытался объяснить ему полную невозможность последнего ввиду бесполезности нашего Туркестана для Британии.
– Но хлопок? Неужели у них достаточно хлопка для промышленности? – продолжал расспросы Вотинцев.
– Если британцам не будет хватать хлопка из Индии и Египта, не выгоднее ли его импортировать из США, чем из Туркестана? – вопросом на вопрос ответил я.
– Тогда что им здесь нужно? Почему британцы нацелены на Ташкент? – спросил он раздраженно.
Неприятное лицо этого ренегата было столь перепугано, что я невольно улыбнулся, когда Вотинцев выходил из моей камеры. Но я тут же поспешил скрыть свою веселость, чтобы охрана ее не заметила. Было необходимо соблюдать осторожность.
Забегая вперед, скажу, что месяц спустя, в ночь с 18 на 19 января 1919 года, когда белые подняли мятеж в городе, Вотинцев вместе с другими комиссарами был убит [17] .
17
После начала мятежа военком Туркестанской республики Константин Осипов провозгласил себя военным диктатором. Вечером 18 января председатель ЦИК В. Д. Вотинцев, председатель Ташкентского совета Н. В. Шумилов, его заместитель В. Н. Финкельштейн, а также председатель Туркестанского ЧК Д. П. Фоменко приехали к Осипову выяснить обстановку. Он отдал приказ о расстреле комиссаров.
Я услышал об обстоятельствах его смерти от одного из белых офицеров, принимавшего участие в расстреле большевиков.
– Эти головорезы перед лицом смерти оказались жалкими трусами, – рассказал он. – К примеру, Вотинцев. Он упал на землю к моим ногам и, пресмыкаясь, умолял о пощаде. Обещал отказаться от своих ошибок и помогать нам в борьбе с коммунизмом! Он плакал как ребенок: «Мама, мама, как я хочу жить!». Я вспомнил, сколько людей они расстреляли в Туркестане и, без сожаления, пустил ему пулю в лоб.