Бегство из Центральной Азии
Шрифт:
Наша работа была скоро прервана появлением двух офицеров в сопровождении одного или двух гражданских, которые настаивали на том, чтобы мы вышли на улицу.
– Люди очень обеспокоены тем, что не видят вас, – сказал один из офицеров. – Они боятся, что вы снова будете схвачены красными. Выйдите и покажитесь им. Все беспокоятся за вас, хотят убедиться, что вы живы и в добром здравии.
Мы оставили книги и вышли. Во внутреннем дворе, заполненном толпой, устроившей нам бурную встречу, я увидел курьезную сцену.
У массивной тюремной стены стояла дрожащая фигура. Это был мужчина, более похожий на обезьяну, чем на человека, среднего роста, крепко сбитый, с длинными руками, неуклюжим тяжелым телом, спутанными черными волосами, очень низким лбом и маленькими синими глазами.
Напротив, всего в нескольких шагах, на ступенях тюрьмы стоял молодой князь С., направив
– Простите! Простите меня! – слова человека, охваченного ужасом, сливались в какой-то дикий вой и мало походили на человеческую речь. – Я всегда был против жестокости… Я всегда был против расстрелов… Я защищал буржуа… Я буду помогать вам… Пощадите меня…
Невольно улыбнувшись, я узнал в нем военного комиссара Пашко [21] . На его счету были тысячи смертей, сотни человек, замученных зверскими пытками. До Ташкента он участвовал в диких расправах большевиков в Севастополе, когда были расстреляны десятки тысяч офицеров и солдат Белой гвардии. Я вспомнил его знаменитые слова: «Встретитесь на дне морском», – они были произнесены Пашко в след утопленным его людьми сотням офицеров старого военно-морского флота. Безоружных либо расстреливали в упор, либо живыми топили в море, привязав к ногам груз. И этот человек, известный своей жестокостью, молил о пощаде! Пашко был настолько жалок, что смех прошел по толпе.
21
Пашко – среди ведущих военных комиссаров Туркестанской АССР такой фамилии не значится. Бейли пишет, что Пашков «был один из лидеров мятежа на Черноморском флоте в Одессе».
– Оставьте его пока, – сказал я князю. – Мы должны допросить его, он может сообщить нам немало полезных сведений.
Комиссара посадили в грузовик и увезли в штаб восстания.
Я подумал, что революции выводят на роль вождей отъявленных негодяев, неспособных даже достойно умереть. Только отсутствием благородства, можно объяснить их удивительную трусость, когда дело касалось их собственной жизни.
На улице я встретил толпы людей, и русских, и местных, все счастливо улыбались. Они окружали меня, поздравляли с освобождением, пожимали мне руки и обнимали.
Внезапно все замолкли. Радостные крики сменились тревожным шепотом. Я огляделся в поисках причины, изменившей настроение людей. В дальнем конце улицы появился отряд всадников, стремительно скачущих к нам. «Что это? Кто они? Красные или белые? Друзья или враги?» – тревожные мысли замелькали у меня в голове. Толпа затихла, оцепенев. Люди, испытавшие многое и только что – радость освобождения, ждали с тревогой возможного возвращения кошмара.
Вдруг из тысяч глоток вырвался крик: «Ура!»
Это был кавалерийский отряд белых, посланных генералом Л.К. к нам на помощь, он думал, что тюрьма все еще не была освобождена.
Я шел домой очень медленно, меня останавливали и приветствовали со всех сторон. Я был окружен добротой и вниманием: друзья и даже совершенно незнакомые люди подходили, протягивали руки, обнимали и целовали меня. Улицы были переполнены людьми, вздохнувшими с облегчением после четырнадцати месяцев пребывания под игом большевиков.
Церковные колокола радостно возносили благодарность небесам за избавление от власти зла. День был прекрасный, солнечный, небо голубое, с легким морозным воздухом, как будто сама природа была заодно с ликующими людьми. Это был момент триумфа! Мы наивно думали, что земля окончательно освобождена от разбойников. Всего тридцать часов езды на поезде отделяли нас от британских сил, стоящих в Чарджоу, которые, казалось, не могли встретиться с каким-либо реальным сопротивлением.
А дома меня ждала жена и обезумевшая от радости Дэзи…
Глава III
Роковые дни
Через двое суток ранним утром город проснулся от винтовочных выстрелов и грохота орудийных залпов [22] . Рабочие, поначалу поддержавшие мятеж, перешли на сторону Советов. На третий день Ташкент был снова в руках толпы, ведомой коммунистами. Они брали реванш. Грабежи
22
Комендант военной крепости левый эсер Иван Белов отказался, несмотря на ультимативные требования Осипова, сдать крепость и тем самым лишил мятежников источника оружия и боеприпасов. Контингент крепости в тот момент в основном состоял из отрядов венгров-интернационалистов – бывших австро-венгерских военнопленных, вступивших в Красную армию и оставшихся верных советскому правительству Туркестана. Решительные действия Ивана Белова, начавшего обстрел шестидюймовыми гаубичными снарядами штаба мятежников в казармах 2-го стрелкового полка, и действия вооруженного отряда рабочих железнодорожных мастерских под командованием левого эсера Г. А. Колузаева предопределили исход мятежа.
23
Миссия шведского Красного креста прибыла в Ташкент в марте 1916 г., ее задачей было облегчить положение австро-венгерских пленных, количество которых достигало в лагерях вокруг Ташкента около 150 тысяч. При подавлении антисоветского мятежа большевики арестовали и расстреляли Клеберга – главу шведской миссии.
Были арестованы более пяти тысяч просвещенных людей, объявленных неблагонадежными. Им приказали вырыть общую могилу, раздели догола и расстреляли [24] , потом наспех едва присыпали землей. Среди казненных был и молодой князь С. Раненый, он упал поверх кучи трупов, и на этой жуткой постели пролежал неподвижно много часов. Ночью князю удалось добраться домой. Оказалось, что его отец к тому времени уже был убит, а мать, увидев своего мальчика обнаженным и окровавленным, лишилась разума. Сестра обмыла брата, перевязала раны, уложила в постель, но на следующий день по доносу соседей пришли большевики и расстреляли их обоих. Стояла холодная снежная зима, и протяженные потоки замерзшей крови еще долгое время были видны на дорогах и тротуарах города.
24
«Несмотря на то, что в ночь на 21 января было уничтожено 2,5 тыс. мятежников, в течение первой последующей недели было уничтожено еще 6 тыс. человек, заподозренных в связях с мятежниками. Затем чекисты произвели аресты еще 700 человек, которых потом ежедневно по 10–12 человек убивали в тюрьме». С. В. Волков. Трагедия русского офицерства», М., 1999, 382 с.
Без лошади я не мог последовать за отступающей горсткой белых и нашел убежище в доме, где до этого скрывался британский офицер [25] . Рядом с кроватью была потайная дверь, и буфет сдвигался так, что можно было спуститься вниз, в подвал, и переждать там опасность. Она буквально ходила за мной по пятам. В городе шли повальные обыски, искали спрятавшихся мятежников. Однажды в течение дня в наш дом красноармейцы приходили не менее семнадцати раз. Особым рвением отличались венгры – бывшие австро-венгерские военнопленные, перешедшие на сторону большевиков. Правительство «трудящихся масс» было поистине интернациональным!
25
Речь идет об известном английском разведчике полковнике Фредерике Маршмане Бейли.
Мне сообщили, что советские власти узнали о моем убежище, и пришлось спешно покинуть укрытие. Вечером 12 января, когда солнце скрылось за аллеей высоких тополей, а дома терялись в мистической дымке, я вышел из города. Морозный снег хрустел под ногами. Одетый в рабочую робу и с фальшивым удостоверением в кармане, я сумел пройти через красный патруль на окраине города.
Мог ли я тогда подумать, какая мне предстоит длинная и долгая одиссея через всю Центральную Азию, таинственную землю Тибета и через Гималаи в долины Хиндустана? Я верил, что скоро вновь вернусь домой. Ведь британские силы стояли на Амударье, а с севера надвигалось войско атамана Дутова. Вопрос захвата Туркестана казался делом нескольких дней.