Бегущие наобум

Бэгли Десмонд

Из ладони сочилась кровь, стекая на пол, но Слэйд не вздрогнул, не спуская взгляда с пистолета в моей руке. Высунул язык и облизал спекши­еся губы.

— Ты — сукин сын! — прошептал.

Зазвонил телефон.

Мы смотрели друг на друга, а тем временем звонок забренчал в чет­вертый раз. Я обошел Слэйда вокруг, подальше от его ног, взял телефон вместе с подставкой и поставил рядом с ним.

— Сними трубку и помни о двух вещах: во-первых, я хочу слышать, что говорят, а во-вторых, не забывай, что на твоей жирной туше есть еще много мест, которыми могу заняться, — я потряс пистолетом. —

Подними трубку.

Он неловко взял трубку левой рукой.

— Алло!

Я снова потряс оружием, и он выше поднял телефон, давая мне воз­можность слышать голос в трубке.

— Говорит Кенникен, — услышал я скрипучий голос.

— Веди себя естественно, — шепнул я.

Слэйд облизал губы.

— В чем дело? — хрипло спросил он.

— Что с твоим голосом? — поинтересовался Кенникен.

Слэйд откашлялся, не спуская глаз с пистолета.

— Простыл. Чего хочешь?

— Девушка у меня.

Наступила тишина. Я чувствовал, как сердце колотится в груди. Слэйд побледнел, заметив, что мой палец захватил спусковой крючок и медленно начинает его нажимать.

— Где она была? — шепнул я.

Слэйд нервно закашлялся и спросил:

— Где ее нашли?

— В аэропорту Кеблавика, она скрывалась в бюро исландских аэро­линий. Мы знали, что у нее брат — пилот, и мне пришло в голову поискать ее там. Увели ее без неприятностей.

Вполне вероятно, что так и случилось.

— Куда сейчас? — шепнул я Слэйду, приставив пистолет к затылку.

Он повторил вопрос, на что Кенникен ответил:

— На обычное место. Когда ты появишься?

— Скажи, что уже выходишь, — подсказал я, крепче прижимая писто­лет к жирным складкам.

— Уже выхожу, — сказал Слэйд, и в тот же момент я быстро отключил телефон.

Отскочил назад на случай, если он попытается что-либо предпринять, но Слэйд лежал без движения и пялился на телефон. Мне хотелось выть, но предстояло начать действовать.

— Ты ошибся, Слэйд, я в состоянии тебя убить. Сейчас ты знаешь об этом очень хорошо, верно?

Впервые увидел, что он боится. Его толстый подбородок трясся, он не мог сдержать дрожь нижней губы и напоминал в этот момент перепуганно­го мальчишку, который вот-вот разразится ревом.

— Что значит «на обычное место»? — спросил я.

Он бросил на меня полный ненависти взгляд, но ничего не сказал.

Я оказался в тупике. Если бы его убил, уже ничего бы из него не вытя­нул, а с другой стороны, не мог его и слишком покалечить, чтобы он не вызывал нездорового интереса у людей на улицах Рейкьявика.

К счастью, Слэйд не мог проникнуть в мои мысли, поэтому я за­метил:

— Когда с тобой закончу, ты еще будешь жив, однако пожалеешь, что я тебя не убил.

Я выстрелил. Он резко вздрогнул, когда пуля прошла рядом с левым ухом. Как и раньше, выстрел почти не произвел шума. Видимо, Слэйд поработал над патронами, отсыпав часть пороха для уменьшения шума; эта старая штучка годится, если нам нужно не обращать на себя внимание. При удачном исполнении и выстреле с небольшого расстояния пуля не теряет своих убойных качеств. Это более эффектный выход, чем применение глу­шителя, приспособления явно переоцениваемого, которое может оказаться опасным для самого

владельца. Глушитель хорош лишь в случае необхо­димости сделать один тихий выстрел, потому что сразу после выстрела стальная вата создает сильное встречное сопротивление, что грозит стрел­ку потерей руки.

— Я неплохо стреляю, но и не так уж и хорошо, — продолжал я. — На этот раз пуля пошла туда, куда и целился, но только ты знаешь возможно­сти своей игрушки. Мне кажется, что пуля уходит слегка влево, поэтому если решу отстрелить тебе правое ухо, ты сможешь проверить крепость своей головы.

Я сдвинул немного пистолет и прицелился. Он не выдержал: нервы подвели.

— Перестань!

Эта разновидность русской рулетки пришлась ему явно не по вкусу.

Я прицелился в его правое ухо.

— Где тебя ждет Кенникен?

Лицо у него лоснилось от пота.

— В Тингвадлаватн.

— В том самом доме, куда меня привезли из Гейсир?

— Да.

— Лучше тебе не ошибаться, — предостерег его. — У меня мало вре­мени, чтобы тратить его на гонки по всей южной Исландии.

Я опустил пистолет, и напряжение на лице Слэйда ослабло.

— Еще рано радоваться, — сказал ему. — Ты ведь не считаешь, что я тебя здесь оставлю.

Я подошел к столику у кровати и открыл чемодан Слэйда. Достал чистую рубашку и бросил ему.

— Разорви ее на полосы и перевяжи себе руку. Не вставай при этом с пола и забудь о таких мудрых идеях, как метание в меня рубашки.

Пока Слэйд неуклюже раздирал ткань, я принялся шарить в его чемо­дане. Нашел две обоймы и положил их себе в карман.

Из шкафа достал плащ Слэйда, который осмотрел еще раньше.

— Стань лицом к стене и надень.

Я не спускал с него бдительного взгляда, опасаясь какого-нибудь под­воха. Знал, что если сделаю хоть один фальшивый шаг, Слэйд его исполь­зует. Нельзя считать глупым человека, сумевшего проскользнуть в самое сердце британской разведки.

Я забрал с кровати паспорт и бумажник Слэйда и положил себе в кар­ман. Бросил ему шляпу, которая пролетела через комнату и опустилась у его ног.

— Прогуляемся немного. Держи забинтованную руку в кармане плаща и веди себя, как английский джентльмен, до которого тебе, кстати, далеко. Одно неосторожное движение, и без колебаний застрелю тебя даже в самом центре Рейкьявика. Ты же отдаешь себе отчет, что Кенникен не должен был поднимать руку на Элин?

Он сказал, стоя лицом к стене:

— Еще в Шотландии я предупреждал, чтобы ты не впутывал в это дело девушку.

— Ох, какой умный! Но если с ней что-нибудь случится, ты будешь грызть землю. Может, ты и был прав, утверждая, что я не могу убивать, но сейчас тебе уже нечего на это рассчитывать, ибо кусочек ногтя Элин значит для меня больше, чем вся твоя паршивая туша. Я не остановлюсь ни перед чем для ее защиты.

— Верю, — тихо сказал он и вздрогнул.

Я знал, что он говорит правду. Ему стало ясно, что имеет дело с чем- то более глубоким, чем патриотизм или лояльность. В игру входили более фундаментальные понятия: он прекрасно отдавал себе отчет, что, целясь в шпиона, я мог бы еще сомневаться, но без малейшей жалости я убил бы любого, ставшего между мной и Элин.