Бэкап

Кунин Алексей

Почувствовав, что опять клюю носом – последствия незапланированной ранней побудки, я отправился к кухонному комплексу приготовить кофе. Акахиро и Амели, отошедшие от шока, вызванного внезапной атакой, дремали в креслах. Уже засыпая в кофеварку сахар я услышал мелодичный писк из недр интела – «Инквизитор» всё-таки отыскал отправную точку, откуда хакер отдавал приказы. Усевшись обратно в кресло, я развернул выстроенную программой схему, вгляделся и…

– Ччерт! – Я пролил кофе прямо на брюки, но даже не стал оттирать его, уставившись в монитор. Стартовое звено в длинной цепочке серверов располагалось где-то в Малайзии, но главным было не это. По всем вычислениям «Инквизитора» выходило, что нападением управлял

не человек, а непонятного происхождения и вида программа, скрывшаяся после неудачного завершения атаки в вирт-системе «Церебрума».

Часть меня уже все поняла, но сознание все еще пыталось найти версию, доказывающую, что мой цифровой двойник не имеет к нападению никакого отношения. Возможно, это какая-то глубоко законспирированная в недрах системы программа, самостоятельно, или подчиняясь приказам Гранжана, организовавшая атаку?

Снова раздался мелодичный писк и в схему встроились еще несколько элементов. «Инквизитор» относился к классу метапрограмм, способных использовать для виртуального розыска не только собственные возможности, но и данные, добытые другими программами, до которых он мог дотянуться. За время поиска он изучил работу «Шиноби», кодона-шпиона, с помощью которого я прослушивал канал связи Ринго Пака, начальника токийской полиции. Проанализировав массу параметров, «Инквизитор» обнаружил, что Пака прослушивал кто-то еще и занялся выслеживанием конкурирующей программы. В конце концов, прослушка была выявлена и установлен ее источник, находящийся, как я предчувствовал, еще не дочитав справку до конца, в системе «Церебрума».

Выходило, что мой двойник, а сомнений в том, что это именно он, уже не было, также, как и я, следил за Паком. В памяти сразу всплыло мнимое, как сейчас стало ясно, удивление Петра, когда он услышал от меня отрывок разговора между Паком и премьер-министром. Как бы ни тяжело было это признавать, но, судя по всему, именно Петр неведомым образом организовал сначала штурм полицейского спецназа, а затем, после неудачи, атаку «Стражей».

Что ж, пришло время расставить точки на «і». Я откинулся на спинку кресла и громко сказал в воздух:

– Петр, я знаю, что ты меня слышишь. И я знаю, что это ты пытался меня убить.

Накадзава и Амели, проснувшись, удивленно уставились на меня. Петр не отзывался.

– Хорошо. Если ты так и собираешься молчать – пеняй на себя. – Я вернулся к интелу.

– Я тут, – наконец отозвался Петр. – О каких попытках ты говоришь? Если о тех, в результате которых разворочен весь парк, то я тут ни причем. Последние несколько часов я был в Гипернете, занимался своими делами.

– Не ври. «Инквизитор» проследил за тобой от интелов, управляющих дронами, до самой системы «Церебрума».

– Да с чего ты взял, что это был я, а не какая-нибудь программа? – возмутился он. – Чтобы ты знал, тут, в вирте – целый мир. Здесь много чего – не то, чем кажется на первый взгляд.

– Скажешь, ты и за Паком не подслушивал? – спросил я. – Я проанализировал звонки, исходящие из резиденции премьера. Не хватает одного – того самого, когда он звонил Паку и склонял его к штурму. Значит, кто-то сымитировал этот разговор. И кто-то параллельно со мной прослушивал его линию. А следы этого кого-то ведут сюда, – я ткнул в пол. – Зачем ты это сделал?! Мы же договорились играть вместе против Гранжана. Отвечай! – рявкнул я после затяжного молчания Петра.

– Да, – наконец откликнулся тот. – Да, это все устроил я – и штурм, и ракетную атаку. Доволен? Я мог бы открещиваться еще сколько угодно – ничего бы ты не доказал. Но мы ведь не в зале суда, верно? Мне надоело играть втемную, так что я вскрываюсь. Я разрываю наше соглашение, потому что не собираюсь с тобой ничем делиться. Ни своей жизнью, ни своей компанией, ни своими деньгами. Ясно?!

– Вот значит как? – я встал из кресла и развернулся в

тот угол, где была закреплена камера, представляя, что смотрю в глаза собственному отражению. – И ты об этом говоришь только сейчас? Когда я поймал тебя за руку? Да что там с тобой произошло, черт возьми?! Я никогда не позволял себе нарушить заключенный контракт или данное кому-нибудь слово.

– Зато ты не раз врал самому себе, – огрызнулся Петр. – К примеру, когда решил, что можешь спокойно жить после смерти Вероники и близнецов.

– Замолчи! – вскипел я.

– А что делал ты сам с программами, скаченными из хранилища? – не унимался Петр. – Наверняка собирался уничтожить меня, не так ли, братец?

– Если я что-то и собирался сделать, то всего лишь ограничить тебе доступ в Гипернет, – ответил я. – И, как оказалось – был прав на все сто. В то время, когда я, за нас обоих, сражался с Гранжаном, ты, вместо поддержки, у меня за спиной проворачивал комбинации, чтобы убить меня.

– Ты – не Питер Рыкоф! – почти закричал Петр. – Ты слишком мягкотел и сентиментален для него. Вся сила и жесткость остались со мной после операции. А ты… ты всего лишь пустая никчемная оболочка, слюнтяй, готовый вот-вот испустить дух. Биологический мусор. Питер Рыкоф только один, и он сейчас находится в системе «Церебрума». Я все равно уничтожу тебя!

– Слишком мягкотел? – я сжал кулаки. – Уничтожишь меня? Сейчас мы посмотрим, кто из нас настоящий Рыкоф.

Я рывком вернулся в кресло, вошел в интел и оценил результат работы виртуальных грызунов, запущенных мною почти сутки назад. Особых изменений не произошло: кодоны все еще плели, подобно паукам, свою виртуальную паутину, которая должна была закрыть Петру доступ в Гипернет. В обычном состоянии я бы удовлетворился этим, но сейчас был взбешен предательством Петра. Взбешен и одновременно немного растерян. Я не понимал, как он мог нарушить договоренность о совместной борьбе с Гранжаном. Я никогда не считал себя ангелом и совершал в жизни достаточно поступков, которые вряд ли зачтутся в мою пользу на том свете. Но в чем меня нельзя было упрекнуть, так это в том, что я нарушал данное кому-либо слово. Неужели пребывание моего сознания в цифровом мире как-то повлияло на этические установки, ослабив их узы? Но Акихиро никогда не упоминал о возможности таких проблем. Хотя, возможно, как раз для этого «Церебрум» и нанял Амели? В любом случае, сейчас было не время рассуждений. Сейчас было – время смерти.

Для начала я запустил «Редут», хоть и ненадолго, но надежно блокировавший входы и выходы из системы «Церебрума» в Гипернет. Затем перебрал в своем виртуальном арсенале хранящиеся там боевые колоны и в конце концов остановил выбор на трех, из самых зубастых: «Арена», «Синяя глубина», «Небесная корова». Секунду подумав, добавил к ним «Мультипликатор-3с».

Прощай, мой неудачный цифровой слепок.

41

Прокручивая в мыслях только что состоявшуюся словесную разборку, я наблюдал за Питером, колотившем по вирталатуре так, будто это были реальные кнопки или клавиши, а не их голопроекция. Что бы он там сейчас не делал, мне это явно не сулило ничего хорошего.

– Говорить правду своей копии – нерационально.

– Что? – я посмотрел на Дживса, неподвижно висевшего неподалеку от меня.

– Сейчас ваш двойник, несомненно, зол на вас, – продолжил тот. – А гнев, как я заметил, часто толкает людей на нерациональные поступки.

– Но сам-то ты всегда говоришь правду, – заинтересовался я.

– Я – не человек, – на удивление точно заметил Дживс. – Создатель не вложил в меня такой способности. Говорит, что это запрещено комиссией по этике программных кодонов. Однако, я много размышлял над этим и я пришел к выводу, что способность лгать – единственное, чего мне не хватает, чтобы стать человеком.