Белая Кость

Эль Кебади Такаббир

Киаран подъехал к старцу и развернул коня мордой к рыдающей толпе. Кто из них причастен к убийству богомольцев? Баба в залатанном платье? Или курносый малец? А может, тощий старик в исподнем? Киаран смотрел на сирых и убогих и не видел среди них убийц.

— Где ваши мужчины? — обратился он к старосте.

— Нет таких, ваша милость. Только деды старые. Некоторые здесь. Остальные не встают с полатей, смерть ожидают.

— Правду говорит, — подтвердил командир сотни.

— Есть мертвецы, хоронить надобно, — продолжил староста, глядя

перед собой. — Земля промёрзла. Ждём, когда потеплеет.

Командир указал на почерневшую избу:

— Трупы в сарае за этим домом. Два старика, одна баба и пятеро детей.

— Где мужчины? — спросил Киаран.

— Одни пошли в наёмники и не вернулись, — ответил староста. — Других прирезали лесные разбойники, третьи подались в город, четвёртые… а хрен его знает, где они. Нет мужиков, и всё тут.

— Мужиков нет, а малые дети откуда? Аисты принесли?

— Так это безотцовщина. Баб пилят все кому не лень. Идут солдаты — пилят. Наскакивают лиходеи — пилят. Монахи и те пилят! Вот и вы — зачем пожаловали? Уж наверняка не крыши чинить.

— Ладно, — протянул Киаран. — Кто паломников убил?

Староста взглянул на него с удивлением:

— Не знаю никаких паломников. Не было здесь таких.

— Может, были сборщики подаяний?

— А-а-а, эти… побирушки… — Староста отвернулся.

— Кто их убил?

— Бабы.

— Бабы?

— Они самые.

Киаран слез с коня:

— Идём, поговорим без свидетелей.

Старик пожал плечами:

— Как изволите. — И побрёл к избе.

Проходя мимо повозки, Киаран взялся за борт и резко присел. Девочка пяти лет прижалась к колесу. В глазах обречённость и готовность к тому, что сейчас произойдёт. Ей не впервой лежать на снегу босой, в одной рубахе, и ждать, когда её вытащат из-под телеги за волосы.

— Простудишься, — произнёс Киаран. — Беги к мамке.

Вслед за старостой поднялся на крыльцо и вошёл в дом.

— 1.46 ~

— Не обессудьте за беспорядок, — проговорил старик. — Гостей не ждал.

Дневной свет сочился сквозь щели закрытых ставен, и в лачуге царил полумрак. Киаран отворил двери настежь и осмотрелся. Холодный очаг, на лежанке прелая солома. К проёму в потолке приставлена садовая лестница. По идее, староста самый богатый человек в деревне. Если он живёт в таких условиях, то что же творится в хижинах крестьян?

— Я обитаю на чердаке. Оттуда округу лучше видно. — Старик придвинул табурет к столу, вытер рукавом кафтана сиденье. — Присаживайтесь, ваша милость. — И опустился на лежанку.

Киаран сел, поправил на боку ножны с мечом и постучал пальцем по жетону на груди:

— Знаешь, что это такое?

— Нет, ваша милость, не знаю.

— Это охранный жетон. Его выдают людям короля. Тем, кому он поручает важные задания.

Староста посмотрел недоверчиво:

— Король Осул вроде бы помер двадцать лет назад. Неужто воскрес?

— Недавно избрали нового короля. Его зовут Рэн.

Запомни это имя.

— Запомню, ваша милость.

— Я приехал наказать убийц сборщиков подаяний.

Старик уронил руки на колени, сгорбился:

— Вон оно чё…

— Рассказывай, что у вас произошло. Только не вздумай мне лгать.

Староста не издавал ни звука.

— Будешь играть в молчанку, прикажу крестьян облить водой и держать на морозе, пока они не превратятся в сосульки.

— Побирушки пришли поздно вечером, попросились на ночлег, — зазвучал бесцветный голос. — Остановились в холостяцком углу. Тех, кому не хватило места, бабы разобрали по избам. Те, что в углу, напились. Полезли хозяйке под юбку. Она огрызнулась. Они её с мужем закрыли в погребе и давай на ихних детях жениться. Ладно бы только девок тронули, они и сыновей за гуртом.

Киаран передёрнул плечами:

— Мальчиков?

— Одному двенадцать, второму семь. Бабы услыхали крики и за топоры. А побирушки подпёрли входную дверь табуретом и стали бабам угрожать, что детей порешат. — Староста покачал головой. — Тут такое творилось… Два дня воевали.

Киаран мазнул ладонью по губам:

— Что стало с детьми?

— Все в сарае. Снег сойдёт — похороним. С ними ихняя мамка. Она выла неделю, потом там же, в сарае, повесилась.

— Куда дели трупы сборщиков?

— Волкам скормили. Не пропадать же добру.

— Где обоз с подаяниями?

Староста взмахнул куцыми ресницами:

— Не было никакого обоза. Может, разбойники забрали?

Киаран стиснул кулак:

— Видишь это, старик? Видишь?! Не лги мне!

— Мошна была — обоза не было!

— Мошна? И где она?

Староста взобрался на чердак. Вернулся, кряхтя и сгибаясь под тяжестью сумы из выдубленной кожи. Со звонким стуком поставил её возле стола.

Развязав ремни, Киаран заглянул внутрь. Сума доверху набита медными монетами.

— Почему сразу о деньгах не сказал?

— Так вы не спрашивали.

— Сколько монет присвоил?

Староста крякнул возмущённо:

— Нисколько! Это же подаяние на храм! Крестьянским потом омытое. Такое красть — великий грех! Я хотел по весне в монастырь отнести.

Киаран затянул ремень, приподнял суму. Тяжёлая…

— Зря вы убили божьих людей.

— Ну да, — покачал головой староста. — Они божьи люди, а мы черви навозные.

— Я должен наказать виновных в убийстве.

— Знамо дело, должны. — Глядя на охранный жетон Киарана, старик почесал за ухом. — А сказать королю, что их порешили разбойники, никак нельзя?

— Нельзя. Солдат сообщил Святейшему отцу, что сборщиков убили твои крестьяне.

— Паскуда, — прошипел староста. — А я его похлёбкой потчевал.

— Откуда он взялся?

— Не знаю. Пришёл, и всё. Теперь мне думается, он за сборщиками тайно следил.

— Выдай зачинщиц, и покончим с этим.

Староста подошёл к окну, посмотрел в щель между ставнями. Обернулся с решительным видом: