Белая ночь
Шрифт:
Вурдалак пригнулся и одним прыжком одолел добрых двадцать футов, приземлившись с таким рыком, что я ощутил неприятную слабость в коленях.
А из прохода тем временем выпрыгивали все новые. Десять. Двадцать. И поток их все не иссякал.
— Блин-тарарам, — прошептал я.
Рамирес шумно сглотнул у меня над ухом.
— Эх, — произнес он. — Так, девственником, и помру.
Витто испустил омерзительный, полный садистской радости смешок.
— Наконец-то! — взвыл он. Черт, он даже сплясал чечетку от радости. — Наконец-то конец этому маскараду! Убейте их! Всех убейте!
Не
Я убрал щит и всю энергию, что накачал в жезл. Ни то, ни другое не помогло бы мне спастись из этой адской бойни, в которую вот-вот готова была превратиться пещера.
— Вот теперь да, — выдохнул я. — Это западло — так западло.
Глава ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
— Так я и знал, — буркнул Рамирес. — С самого начала подстава.
Он повернулся ко мне и вдруг выпучил глаза. Только тут я сообразил, что скалю зубы в улыбке как безумный.
— Так и есть, — ответил я. — Она самая.
Мне доводилось видеть, как открывают проход в Небывальщину настоящие профессионалы. Младшая из Летних Королев Сидхе делала это так мастерски, что вы и не замечали этого, пока переход не возникал перед вами. Я видел как делал это Коул — так небрежно, словно занавеску отодвигал, да и переход оставался при этом почти незаметным и исчезал спустя несколько секунд, оставляя за собой лишь тот же влажный запах, который наполнял сейчас пещеру.
Я так не умею.
Но я умею делать это почти так же быстро и почти так же эффективно.
Не обращая внимания на разбегавшихся по пещере вурдалаков, я резко повернулся и ринулся в самую гущу вампиров.
— Уходи! — крикнул Рамирес. — Я все равно не могу бежать. Я их задержу, уходи!
— Возьми себя в руки и прикрывай меня со спины! — рявкнул я.
Я снова сконцентрировался, перехватив посох в правую руку. Руны на нем снова ожили, и я поднял его, нацелив концом в воздух в четырех футах над полом пещеры. Потом разом высвободил энергию и выкрикнул: — Aparturum!
Яростный ало-золотой свет заструился вдоль деревянного посоха, разрывая ткань реальности. Я повел посохом слева направо, прочертив в воздухе огненную линию — и спустя мгновение она начала расползаться, как разбегается огонь по занавеске, оставив за собой проем из Провала Рейтов в Небывальщину.
В проеме маячил какой-то очень морозный лесной пейзаж. Сквозь деревья пробивался серебристый лунный свет, и ледяной ветер гнал к нам в пещеру вихри рыхлого снега, мгновенно таявшего и превращавшегося в прозрачную, пусть и холодную желеобразную массу — эктоплазму, материю потустороннего мира.
В снежных вихрях шевельнулись тени, а потом из проема вынырнул мой брат с саблей в одной руке и обрезом в другой. Одежда его причудливым образом сочетала байкерский кожаный прикид и самую что есть настоящую кольчугу. Длинные черные волосы он собрал в хвост, и глаза его горели от возбуждения.
— Гарри!
— Не спеши! — рявкнул я ему. — У нас тут не кризис
— Остальные сей… — берегись!
Я повернулся и увидел, как один из вурдалаков взмывает в воздух и летит прямо на меня, выставив перед собой все свои когти.
Рамирес вскрикнул и метнул в тварь очередной зеленый заряд. Вурдалак напоролся на него в верхней точке траектории, и огонь прожег у того в животе дырку размером с мусорный бак.
Вурдалак приземлился, разбрызгивая кровь и ненависть. Впрочем, хотя его ноги почти ему не повиновались, он еще пытался драться.
Я отпрыгнул — точнее, попытался отпрыгнуть. Отворять проход в Небывальщину не то, чтобы очень сложно, но и не легко, и с учетом этого и имевшего место перед этим махалова мои силы начинали уже иссякать. Я оступился, так что прыжок вышел ленивый, томный, плавленый какой-то.
Томас успел схватить меня за воротник и дернуть к себе, иначе я вряд ли избежал бы когтей вурдалака. Другой рукой Томас вскинул обрез и выстрелом в упор снес тому голову — только ошметки и черные кровавые брызги полетели.
Даже так вурдалак ухитрился схватить его одной лапищей и полоснуть когтями другой. Силищей он обладал просто жуткой. Звенья кольчуги не выдержали и лопнули, а Томас вскрикнул от неожиданности.
— Какого черта! — зарычал он, бросил обрез и отсек замахнувшуюся для удара лапу саблей. Потом стряхнул с кольчуги вторую лапу и отшвырнул тело в сторону.
— Что, черт подери, это было? — выдохнул он, подбирая обрез.
— Э… — ответил я. — Тот самый черт. Пытался подрать.
— Гарри! — выпалил Рамирес, из последних сил пятившийся со своей раненой ногой. Он врезался в меня, и я подхватил его, не дав упасть. Чертов нож так и торчал из его ноги.
На нас наступало с дюжину вурдалаков.
Все замедлилось, как это бывает порой, когда в кровь ударяет свежая, форсажная доза адреналина.
Пещера окончательно обезумела. Вурдалаки находились в ней с полминуты, но их в ней уже было несколько десятков, и число их все увеличивалось, поскольку новые и новые твари выплескивались из аккуратного овального прохода в противоположном конце зала. Похоже, вурдалаки нападали на всех без разбора с одинаковым энтузиазмом. Мне показалось, что делегациям Мальвора и Скави доставалось больше, чем Рейтам, но, возможно, это просто соответствовало численным пропорциям их представительства.
Вампиры, по большей части безоружные и не готовые к бою, оказались застигнуты врасплох. Конечно, даже так они были менее уязвимы, чем смертные люди, и все же розовая кровь уже забрызгала стены, и вообще, вид все это имело довольно жуткий.
В одном углу леди Мальвора, белая как мрамор, оторвала вурдалаку лапу и колотила того ею по голове и плечам, пока не размозжила череп. Вурдалак упал, но четверо других разом навалились на нее и буквально разорвали на части у меня на глазах.
В другом углу мужчина-вампир схватил восьмифутовую банкетку и обрушил ее на пару вурдалаков, терзавших тело мертвого невольника. В третьем лорд Скави собрал вокруг себя группу своих придворных, и обезумевшие вурдалаки разбивались о нее как о скалу — до поры, до времени.