Белая ночь
Шрифт:
— Момент был непростой. Я делала все, что могла, чтобы спасти мой клан, а уже потом остальных членов Коллегии. Жаль, конечно, что я не смогла спасти эту сучку, заговорщицу и предательницу.
— И заговорщика и предателя лорда Скави тоже не могли спасти, — заметил я.
— Жизнь меняет все, — так же тихо ответила Лара.
— Знаете, Лара, что мне кажется? — спросил я.
Она прищурилась и внимательно посмотрела на меня.
— Мне кажется, кто-то столковался со Скави, затевая эту милую охоту на девиц с зачатками магических способностей. Мне кажется, кто-то
Лара опустила веки, и губы ее раздвинулись в медленной улыбке.
— Но зачем кому-то поступать таким образом?
— Затем, что она понимала: Скави и Мальвора в любом случае предпримут какие-нибудь действия, и очень скоро. Мне кажется, она сделала это для того, чтобы разъединить врагов и нацелить все их усилия на план, который она могла бы предугадать, вместо того, чтобы ждать от них сюрпризов. Мне кажется, кто-то хотел натравить Скави и Мальвора друг на друга, чтобы все силы их уходили на эту борьбу, а не на подкоп под Рейтов, — я сел и повернулся к ней. — Это были вы. Вы дергали за ниточки. И это вы придумали план убийства этих женщин.
— Возможно, нет, — без тени смущения отвечала Лара. — Лорд Скави известен… был известен как женоненавистник. И он предлагал план, очень похожий на этот, всего столетие назад, — она задумчиво побарабанила пальцем по губам. — И вы не в состоянии доказать обратного.
Я бросил на нее долгий, пристальный взгляд.
— Для того, чтобы действовать от себя лично, мне не нужно доказательств.
— Это что, угроза, мой милый чародей?
Я медленно огляделся по сторонам. Над нами зияло почти идеально круглое отверстие — точнее, не одно, а несколько: в крыше замка и в перекрытиях четырех расположенных над нами этажей. Обломки все еще продолжали падать.
— Разве я могу представлять для вас угрозу, Лара?
Она медленно вздохнула.
— Что заставляет вас полагать, будто я не убью вас прямо здесь и сейчас, пока вы измождены и ослаблены? Это было бы разумно и даже прибыльно, — она подняла свой меч и задумчиво провела пальцем по клинку. — Почему бы не прикончить вас прямо здесь?
Я блеснул зубами.
— Вы дали мне гарантии безопасности.
Лара откинула голову и от души расхохоталась.
— Было дело, — она перестала улыбаться, отложила меч, посмотрела на меня и встала. — Чего вы хотите?
— Я хочу, чтобы всем тем женщинам вернули жизнь, — огрызнулся я. — Я хочу, чтобы исчезла вся та боль, которую причинили за время этой заварухи. Я хочу, чтобы матери вернулись к осиротевшим детям, дочери — к родителям, жены — к мужьям. Я хочу, чтобы вы и ваш род никогда не причиняли никому боли.
На моих глазах она разом превратилась из женщины в статую, холодную и совершенно неподвижную.
— Чего вы хотите? — прошептала она. — Того, что я в состоянии дать вам?
— Во-первых, возмещения ущерба. Выкуп семьям погибших, — ответил я. — Я дам вам
— Договорились.
— Во-вторых, этого больше не повторится. Стоит одному из ваших снова начать геноцид, и я отвечу тем же. Начиная с вас. Даю вам слово.
Взгляд ее сузился еще сильнее.
— Договорились, — пробормотала она.
— Маленький народец, — продолжал я. — Они не должны жить в клетках. Освободите их невредимыми — от моего имени.
Она обдумала это и кивнула.
— Что-нибудь еще?
— Немного лосьона для рта, — сказал я. — Очень привкус во рту странный.
Эта последняя реплика разъярила ее сильнее, чем все, что происходило на протяжении этой ночи. Серебряные глаза ее вспыхнули гневом, и я почти видел, как клубится вокруг нее черная злость.
— Наши дела, — шепотом произнесла она, — завершены. Убирайтесь из моего дома.
Я заставил себя встать. Одна из стен обрушилась, и я проковылял к ней. Шея болела. Наверное, когда тебя тащат с нечеловеческой скоростью, это приводит к растяжению.
У самого проема я остановился.
— Я рад, что помог поддержать мирные инициативы, — сказал я, с трудом ворочая языком. — Я думаю, это сохранит не одну жизнь, Лара. Жизнь ваших людей и моих. Для этого вы мне нужны там, где вы находитесь, — я посмотрел на нее. — Иначе я разобрался бы с вами прямо сейчас. Не полагайте, что мы с вами друзья.
Она повернулась в мою сторону; лицо ее оставалось в тени, потому что пожары в доме разгорались за ее спиной.
— Я рада тому, что вы остались живы, Дрезден. Вы, кто уничтожил моего отца и укрепил мою власть. Вы, кто уничтожил теперь моих врагов. Вы — самое замечательное оружие, которое я когда-либо держала в руках, — она склонила голову в мою сторону. — И я люблю мир, чародей. Я люблю болтать. Смеяться. Отдыхать, — голос ее сделался хрипловатым. — Я убью ваш народ этим миром, Дрезден. Я задушу его этим миром. И они будут благодарить меня за то, что я это делаю.
Нехороший холодок пробежал у меня по спине, но я не позволил ему проявиться у меня на лице или в голосе.
— Пока я здесь, этого не будет, — тихо произнес я.
А потом я повернулся и пошел из дома. Я устало огляделся по сторонам, определился с направлением и, прихрамывая, поплелся к главному въезду. На полпути я достал из кармана свисток и посвистел Мышу.
Я помню, как мой пес подбежал ко мне, и последние пятьдесят ярдов или около того я прошел, держась за его ошейник. Потом из Жучка выскочила Молли и помогла мне сесть в машину.
А потом я провалился в сон.
Я это заслужил.
Глава СОРОК ТРЕТЬЯ
Я не просыпался до тех пор, пока мы не приехали домой, да и тогда сделал это ровно настолько, чтобы дотащиться до кровати, рухнуть на нее и уснуть снова. Я продрых еще часов шесть, а когда проснулся, всю мою спину свело одной большой судорогой. Должно быть, я невольно издал какие-то жалобные звуки, потому как Мыш встал с пола у кровати и трусцой выбежал из спальни.