Белая полоса
Шрифт:
— Новое? — спросил я.
— Сейчас увидим, — улыбнулся Владимир Тимофеевич.
Демидов вручил мне обвинение. Оно по содержанию было идентичным предыдущему. Только напечатанное в два раза меньшим шрифтом — как будто из-за экономии бумаги. В обвинении я написал, что не признаю вину и буду давать показания собственноручно. На протяжении этого и последующих двух дней по три-четыре часа в день я излагал свои показания о своей непричастности к эпизоду организации банды наряду с Макаровым. И о том, что я сам являюсь потерпевшим от деятельности Макарова и его подчинённых. Я писал обстоятельно о том, как рэкетиры во главе с Макаровым появились в офисе ООО «Топ-Сервис» и как впоследствии складывались мои отношения с Макаровым и указанными в обвинении его людьми — Маркуном и Стариковым.
Но
— Вы будете давать показания по существу предъявленного обвинения?
В ответ на письменный вопрос Демидова я написал в протоколе, что, как только закончу давать показания в обоснование своей невиновности по эпизоду организации мной банды с Макаровым, а именно — что я сам являюсь потерпевшим от его деятельности, — я перейду к письменным показаниям в обоснование своей невиновности по каждому эпизоду в отдельности.
Но, ознакомившись с тридцатью листами моих показаний, следователь Демидов написал, что мои показания не имеют отношения к делу и что мои действия в изложении показаний направлены не на дачу их, а на затягивание следствия. И в этот же день, уже третий раз за период следствия лишил меня единственного права на защиту, предусмотренного законом для обвиняемого, — защищаться от предъявленного обвинения своими показаниями в обоснование собственной невиновности, — прервав постановлением об окончании следствия следственные действия. И в этот же день администрацией СИЗО СБУ и уже третий раз за два с половиной года с момента нахождения меня под стражей я был ознакомлен с уведомлением прокуратуры города Киева о предъявлении мне материалов дела к ознакомлению (ст.218–220 УПК Украины 1960 года).
В камере я снова приступил к написанию жалоб и заявлений в прокуратуру о том, что следователь Демидов в очередной и уже третий раз лишил меня права в обоснование собственной невиновности давать показания по существу предъявленного мне обвинения. А по всем телеканалам на протяжении последующих нескольких недель снова зазвучали пресс-конференции и брифинги высокопоставленных лиц прокуратуры города Киева, и уже с непосредственным участием следователя по особо важным делам, главы следственной группы Демидова, который до какого-либо решения суда и невзирая на непризнание мной вины и обоснованное отрицание причастности к каким-либо преступлениям, помимо того, что рассказывал о моей полной виновности в предъявленном мне обвинении, делал заявление, что одно только участие его в этом деле угрожает жизни всех членов его семьи, в том числе новорождённого ребёнка.
Константин Стогний же — журналист, телеведущий и рупор МВД Украины — по всем каналам показывал двухчасовой фильм, в котором рассказывал о моей причастности к ряду убийств. И что, по оценкам специалистов, уставной фонд руководимого мной предприятия «Топ-Сервис» составлял 100 миллионов долларов. Фильм заканчивался так: «Но такие воры не нужны украинскому государству!»
В начале марта Тарасу принесли решение Верховного суда. Его приговор был оставлен без изменений. Прочитав постановление, которое состояло из двух страничек и содержало результативную часть приговора — вывод, что суд первой инстанции осудил его правильно, и заключительную фразу, что «решение обжалованию не подлежит», — Тарас поник головой. Казалось, что он пал духом. Снова сказал, что будет писать жалобу в Европейский суд, что это — единственная надежда на справедливость. И очень усердно начал заполнять формуляры. Однако в его словах не стало чувствоваться веры в то, что он говорил. Скорее всего, он произносил их для себя. Как будто зализывал ими раны на душе. А то, что он делал, — так выставлял защиту на приговор от окружающих. В его глазах пропадало отражение из сердца огонька, с которым можно было бы идти и бороться дальше, в том числе за свою справедливость. Я же всегда считал Тараса хорошим человеком, немного недооценившим практичность немецкой разведки и безопасность отечественной государственной системы. И всегда старался ему помочь: витаминами в качестве дополнительного питания, ручками, бумагой и словами поддержки. Я говорил Тарасу, что семь — это не двенадцать и что он через
Меня посетил Владимир Тимофеевич и сказал, что он ознакомился со всеми показаниями обвиняемых, точнее — с тем, кто что успел написать во время последнего (13 февраля — месяц назад) предъявления обвинения. И что все, прямо или косвенно, подтвердили мои первоначальные и единственные показания, в которых в свою защиту я засвидетельствовал, что являюсь не организатором банды наряду с Макаровым, а потерпевшим от его деятельности, которому, как бизнесмен, я был вынужден платить дань.
Также Владимир Тимофеевич сказал, что он ознакомился с показаниями учредителей фирмы «Топ-Сервис» Драгунова и Демьяненко, о которых я писал, что они присутствовали во время «наезда» и знали об уплате дани. Владимир Тимофеевич сказал, что Драгунов и Демьяненко не подтвердили мои показания. А вот учредитель «Топ-Сервиса» А. С. Долинный, о котором я писал, что он мог и не знать, их подтвердил.
— Что очень хорошо, — сказал Владимир Тимофеевич, — так как это свидетельствует об отсутствии какого-либо сговора между тобой и Долинным. А в деле есть показания случайных свидетелей, — продолжал адвокат, — которые опровергают показания Демьяненко и, наоборот, подтверждают, что он знал об уплате денег Макарову и его людям и сам их платил. Если это не дань, тогда следствие должно разобраться, что это за деньги, которые платил Демьяненко, — улыбнулся Владимир Тимофеевич.
Через неделю он посетил меня снова и спросил, приносили ли мне тома к ознакомлению. Я ответил, что нет. Владимир Тимофеевич рассказал, что в прокуратуре он встретил адвоката одного из обвиняемых и что она ему сказала, будто все обвиняемые по этому делу — те, кто находится в СИЗО-13, — отказались от дальнейшего ознакомления с материалами. Знакомиться с ними будут в суде.
Я спросил у Владимира Тимофеевича о правовых последствиях такого действия. Он сказал, что это разумно, ибо следствие теперь не сможет, затягивая ознакомление, затягивать передачу дела в суд.
— А ознакомиться можно и в суде, — сказал Владимир Тимофеевич. — Пока все не ознакомятся, процесс не начнётся.
Поэтому, когда в следующий раз ко мне пришёл следователь К'oзел с одним томом дела, в графике ознакомления я написал, что, поскольку мне тома предоставляются крайне редко, я вынужден отказаться от дальнейшего ознакомления.
Также через следователя К'oзела передал следователю Демидову заявление о причинах отказа.
На следующий день утром написал идентичное заявление в прокуратуру, где просил передать дело в суд. Через две недели администрацией СИЗО СБУ я был ознакомлен с постановлением, в котором то ли случайно, то ли намеренно был перепутан номер дела. Согласно этому постановлению, прокурор подписал обвинительное заключение и дело передано в Апелляционный суд города Киева.
За неделю до этого Тараса увезли на лагерь. А меня разместили с другим сокамерником.
Глава 5 СУД
За неделю до того, как меня уведомили, что дело передано в суд, и после отъезда Тараса на лагерь меня разместили с новым сокамерником — Сергеем Кудиновым. В этот же день Кудинов сказал мне, что знает меня ещё со свободы. И более того: что я не заплатил ему на свободе обещанные 500 долларов за установку спутниковой антенны в квартире на Красноармейской улице.
Для меня такое заявление нового сокамерника стало настолько неожиданным! Однако я действительно арендовал квартиру на Красноармейской улице и устанавливал антенну, в связи с чем попросил Кудинова поподробнее рассказать о неуплате денег за работу. Сказал, что сейчас же попрошу супругу рассчитаться с ним. Кудинов же ответил, что я ему заплатил, но не всю сумму — из полутора тысяч долларов только тысячу, — причём недоплатил не я, а мой водитель. Кудинов сказал, что они с приятелем занимались установкой спутниковых антенн и давали в газету рекламу «100 каналов спутникового телевидения». Мой водитель позвонил по этой рекламе и сказал, что ему нужна такая антенна, уточнив при этом, что он мой водитель.