Белая полоса
Шрифт:
Пашу действительно не очень интересовало дело. Как-то раз меня привели в кабинет — он сидел за столом и нумеровал листы. Паша поздоровался со мной за руку и продолжил заниматься этой работой. Потом он несколько раз туда-сюда листал том, проверяя нумерацию, и, выяснив, что пропустил один лист, некоторое время ломал голову, что же делать. Потом он аккуратно этот лист вырвал.
— Тут нет Вашей фамилии, Игорь Игоревич, — сказал он. Потом: — О, блин, тут же видеокамера! — и посмотрел на потолок, в угол комнаты. Потом порвал лист на коленях на мелкие кусочки и высыпал их к себе в карман. Потом ещё некоторое время
— Все.
И как ни в чем не бывало перешёл на беседу по интересующим его темам: бизнес, политика и возможность найти интересную работу.
Зато к Олиным поручениям Паша относился очень внимательно. Никогда не заходил в СИЗО СБУ, пока не встретится с Олей. Всегда её дожидался и очень внимательно слушал, что мне передать. «У Оли всё в порядке — передаёт, что целует и любит». А по приходе в СИЗО либо выкладывал в ящик стола, либо по счёту доставал при мне из карманов шоколадки, проверяя каждый карман со словами: «Всё, ничего не забыл». После чего я всегда убеждал Пашу съесть б'oльшую часть принесённых им сладостей.
19 апреля меня посетил адвокат и поздравил меня от себя, от мамы и Оли с днём рождения. Владимир Тимофеевич сказал, что Оля сегодня попытается сдать передачу, но не уверена, примут или нет, ибо по графику у меня передача только через неделю. Я попросил Владимира Тимофеевича передать Оле, чтобы ни в коем случае не старалась сегодня передавать, что я и мой сосед по камере получаем передачи, и запасов у нас хватит ещё на несколько недель.
Закончился ужин; я и Ефремов смотрели новости. И совершенно неожиданно открылась дверь в камеру, и Женя с ещё одним прапорщиком на носилках занесли торт — метровой длины бисквитно-кремовый трёхмачтовый корабль с алыми сахарными парусами. Саша ничего не сказал. Он просто молча наблюдал.
— Давайте табуретки, — сказал Женя. — Мы же не будем так стоять и держать.
Я поставил под носилки две табуретки. Сказал Жене и второму прапорщику спасибо и попросил оставить нам только половину. Прапорщик Женя сказал, что он именно для этого и взял с собой нож. Я попросил передать слова благодарности Виталию Фёдоровичу Петруне, и прапорщики с носилками и второй половиной торта вышли из камеры. Саша сказал, что он не думал, что в СИЗО СБУ такое возможно. Мы попили чаю с тортом. А после девяти часов вечера на улице громыхал салют.
Следующее судебное заседание состоялось после майских праздников. Судье удалось подсудимым, у которых не было защитника, назначить адвокатов от государства. Был рассмотрен вопрос, «на каком языке будет вестись процесс», и все подсудимые заявили, что на русском, — и прокурор начал читать обвинительное заключение. Было видно, что ранее он не держал обвинительное заключение в руках: путал числа, фамилии, пропускал слова и целые абзацы. И когда в клетке и по залу катился смех, судья его останавливала и раздражённо говорила:
— Соберитесь, прокурор!
А вместо словосочетания «предприятия “Топ-Сервис”» он беспрестанно читал «банда предприятий “Топ-Сервис”». И уже
Прокурору Солянику было двадцать четыре года. Он был переведён из прокуратуры г. Харькова в прокуратуру г. Киева и назначен прокурором на это дело. Возможно, это был его первый судебный процесс. Среди адвокатов, подсудимых и секретарей суда за прокурором Соляником основательно закрепилось второе имя — «Му-му». Также был второй прокурор, но за весь судебный процесс он в суд пришёл один раз на один час и ушёл.
Судья объявила обеденный перерыв, и подсудимые стали просить её разрешить их родственникам передать в клетку пакеты с бутербродами. Лясковская сказала, что написала письмо начальнику СИЗО-13, чтобы тот организовал доставку в суд питания (баланды). И что указание начальнику конвоя разрешить что-либо передавать в клетку она дать не может.
Тогда организацию питания подсудимым в свои руки взял Леонид Трофимов и «пошёл» договариваться с начальником конвоя. Леонид подозвал его к клетке и сказал, что если тот не будет брать у родителей подсудимых бутерброды, проверять и передавать их в клетку, то солдаты начальника конвоя будут его, Леонида Трофимова, на каждое судебное заседание и после каждого судебного заседания на руках носить из машины и в машину. Что он, Леонид, не сдвинется с этого места, потому что у него болит нога. Начальник конвоя, прапорщик Саша, посмотрел на Леонида Трофимова, понял, что он будет делать то, что говорит и что имеет в виду, и разрешил через солдат родственникам подсудимых передавать в клетку бутерброды.
Пять судебных заседаний подряд прокурор читал обвинительное заключение, которое состояло из 270 листов. На следующее судебное заседание был назначен вопрос об установлении порядка исследования доказательств.
Но суд снова не состоялся. Меня, как и других подсудимых, доставили в зал, где я первым делом подал ходатайство о звуковой записи процесса техническими средствами. Данная норма по ходатайству участников процесса была предусмотрена недавними изменениями в УПК, и судья не могла отказать в удовлетворении моего ходатайства, которое также поддержали подсудимые и их адвокаты (если бы это ходатайство подал не я, то подали бы его они).
— Шагин, может быть, обойдёмся без звуковой записи? — сказала судья Лясковская. — Тут протокол ведётся, и адвокаты, и я присутствую. И никто никого не собирается обманывать.
Лясковская смотрела на меня, и мне надо было что-то ответить. Я сказал:
— Ваша честь, это Вы такая добрая, хорошая и честная, но судьи бывают разные.
По занятым первым трём рядам в зале прокатился негромкий смех.
А Светлана Кондратович, сидевшая во втором ряду, сымитировала хлопанье в ладоши.
— Цыплят по осени считают, — ответила мне судья Лясковская. — А если Ваши болельщики не будут соблюдать порядок и тишину, — она посмотрела в сторону Кондратович, — то я их удалю из зала.
— Я настаиваю на проведении аудиозаписи, — сказал я.
— Я поняла, — ответила судья Лясковская, после чего объявила перерыв до тех пор, пока зал не оборудуют техническими средствами: клетку для подсудимых, столы адвокатов, судебных заседателей и судей — микрофонами, а стол секретаря — компьютером с устройством для записи дисков (DVD).