Белая сирень

Нагибин Юрий Маркович

Врач. У вас явный плеврит, а вы курите.

Рахманинов. Я очень мало курю, доктор.

Наталья (заглянув в комнату). Можно?

Рахманинов. Наташенька, ну где же ты?

Наталья входит, вопросительно смотрит на врача.

Врач. Надо бросить курить. Надо сменить образ жизни. И наконец, надо перестать шутить со своим здоровьем. Господин Рахманинов очень переутомлен. Желательно сменить климат. Лучше всего — Калифорния.

И вообще покончить с выступлениями.

Рахманинов. О нет, доктор, только не это! В концертах — моя жизнь. Вы поймите, я эстрадный человек. Если я чувствую какую-нибудь боль, она тут же прекращается, когда я на эстраде.

Доктор и Наталья смотрят на Рахманинова.

Рахманинов (продолжает). Ну хорошо, я брошу курить. Но я не могу меньше играть. Если я не буду работать, я зачахну.

Доктор (с улыбкой). А сменить климат обещаете?

Рахманинов (с готовностью). Да, да. Мы переедем в Калифорнию, обещаю.

Наталья. Одевайся же, Сережа, ты простудишься.

Рахманинов слезает с койки, начинает одеваться.

Наталья. Мы подождем тебя в коридоре.

336. (Съемка в помещении.) ПРИЕМНАЯ ДОКТОРА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Доктор выходит, прикрывает за собой дверь. Наталья смотрит на него в ожидании.

Наталья. Что вы можете сказать?

Доктор (отводя глаза). Пока еще рано делать окончательные выводы, но… (Качает головой.) Нет, я должен посоветоваться вначале и сделать кое-какие дополнительные анализы.

Наталья (глядя в глаза доктору). Я должна знать. Это что… рак?

Доктор (решившись). Не исключено…

Наталья опускает голову, прикрывает глаза.

337. (Съемка в помещении.) КАБИНЕТ ВРАЧА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Рахманинов, уже одетый, шарит по карманам, достает сигарету, закуривает. Входит Наталья. Он успевает спрятать сигарету за спину.

Рахманинов. Ну что, какие тайны тебе открылись?

Наталья (бодро). Никаких. Отдай сигарету, Сережа.

Рахманинов (удивленно). Откуда ты знаешь?

Наталья (улыбаясь). Потому что позади тебя занавеска уже горит.

И правда — Рахманинов оглядывается: он успел прожечь в кисейной занавеске дыру. С помощью жены он лихорадочно старается сбить пламя с занявшейся огнем занавески.

338. (Натурная съемка.) БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ. ДОМ РАХМАНИНОВА. ЗИМА. ДЕНЬ.

Дом Рахманинова на Элм-драйв, 10. Калифорнийское солнце золотит апельсины на темной листве, благоухающие бегонии, звонко-зеленый газон. Щебечут птицы. У подъезда

дома сияет новый «кадиллак». Под окнами террасы Наталья беседует с маленьким седым японцем-садовником.

Наталья. Этот куст надо посадить здесь.

Она указывает на стоящий на дорожке куст сирени, высаженной в зеленый ящик с землей;.

Садовник. Я думал здесь посадить жасмин.

Наталья. Мистер Рахманинов хочет, чтобы сирень сидела здесь, была высажена здесь.

Садовник. Миссис не верит мне, но сирень не цветет в южной Калифорнии.

Наталья (оглянувшись по сторонам). Я знаю. Но мне не хотелось бы расстраивать мистера Рахманинова, он человек мнительный, а для него этот куст имеет особый смысл…

339. (Съемка в помещении.) ДОМ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

По пустым комнатам проходит Рахманинов. Оглядывает светлые стены просторных комнат, золотистые натертые полы. Солнце льется сквозь раскрытые окна. Весь дом наполнен щебетанием птиц.

Рахманинов (бормочет). Здесь будет моя студия.

Он подходит к окну, смотрит на Наталью, беседующую с садовником. Наталья, заметив его в окне, прерывает свой разговор и идет через газон.

Наталья. Какое солнце! И это называется зима!

Рахманинов. Да, рай!

Наталья. Считай, что мы купили дом в раю.

Рахманинов кивает, отходит от окна, смотрит на себя в зеркало, рассматривает свое изборожденное морщинами, уставшее лицо с отвисшими мешками под глазами, отворачивается.

Рахманинов (про себя). Дом, в котором я умру.

340. (Натурная съемка.) ДОМ В БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ. ЛЕТО 1941 ГОДА.

Та же комната, только уже обставленная удобной уютной мебелью. Мы слышим голоса, доносящиеся из соседних комнат, потом шум автомобиля. Камера приближается к окну, и мы видим, что к дому подъехал грузовик, на который погружен большой концертный рояль. Трое рабочих начинают его сгружать. Разгрузкой руководит знакомый нам Федор Федорович Шаляпин — младший сын Шаляпина. Он повзрослел и еще больше стал похож на отца.

341. (Съемка в помещении.) ДОМ В БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ. ДЕНЬ.

Статная русская повариха Васильевна, несмотря на пышную фигуру, легко движется от стола к плите, на которой жарится и парится обильный обед. Входит Ирина, тянет носом.

Ирина. М-м-м! Что это?

Васильевна (робко). Это борщ. А это — каша грешневая… со шкварками.

Ирина подходит, пробует кашу.

Ирина. Чудо! (Кричит.) Софа! Софа!