Белая смерть
Шрифт:
Стивен видел из окна, что несколько каноэ как раз находятся в стадии починки при помощи стекловолокна, а ранее, выходя из машины, он ощутил в воздухе сильный запах растворителя. Он задал Уильямсу несколько общих вопросов про лагерь, чтобы понять, что это за место. По ходу Данбар установил, сколько инструкторов здесь работает и какие виды мероприятий проводятся для детей.
— Все дело в командной работе и личной ответственности, — с воодушевлением рассказывал Уильямс. — Когда вы отправляетесь в поход на холмы и вдруг что-то случается, вам приходится трудиться сообща: вы делитесь знаниями, обсуждаете варианты действий и приходите
Стивен знал эту философию достаточно хорошо и кивал в нужных местах повествования. Обществу нужны люди, умеющие работать в команде. И это было, конечно, превосходно, пока не приводило к изгнанию и исключению одаренных индивидуумов, предпочитавших работать самостоятельно. Не часто встретишь гения, работающего в команде.
— Так чем конкретно я могу помочь вам? — спросил Уильямс, возвращая Стивену его удостоверение.
Данбар понял, что время для любезностей закончилось.
— Насколько я понимаю, группа детей подверглась здесь опасности заражения туберкулезом несколько месяцев назад?
— Так меня убедили, — сказал Уильямс. — Лагерь здесь вообще ни при чем, вы же понимаете. Какой-то ребенок привез болезнь, но ответственные медицинские работники быстро среагировали, и все дети были привиты.
— БЦЖ-вакцина? — уточнил Стивен.
— Как скажете, — пожал плечами Уильямс. — Я в этом не разбираюсь.
— Мне тут один момент не совсем понятен, — заметил Данбар. — Как обнаружили ребенка с туберкулезом? Он или она заболели, пока находились на территории лагеря?
— Вообще-то никто не сообщал о больном в лазарет лагеря, если вы об этом, — ответил инструктор. — Мне бы об этом сразу стало известно. У нас в штате есть постоянная медсестра, и мы можем вызвать местного врача, если нужно. Все случаи регистрируются.
— Тогда каким же образом?
Уильямс нахмурился.
— Понимаете, я точно не знаю… Мне сообщили о ситуации по телефону.
— Кто?
— Кажется, он представился чиновником из Министерства здравоохранения, такой заносчивый педераст. Полагаю, ребенок сдавал анализы до того, как попал, или попала, в лагерь, а их результаты и стали причиной всего скандала.
— Похоже на то, — согласился Стивен, заметив, что Уильямс так и не проговорился, была ли это девочка или мальчик. Может, сам не знал?
— Что случилось с мальчиком? — спросил он в лоб.
— Понятия не имею.
— Но это был мальчик?
— Не знаю…
Данбар был удивлен, чтобы дальше пытаться что-то вытянуть.
— Наверное, ее или его забрали в больницу, но меня не просили принимать какие-либо меры, так что я не видел, как все произошло, — пояснил инструктор. — Меня просто попросили организовать детей для вакцинации.
— А вы не в курсе, какую школу посещал тот ребенок?
— Не думаю, чтобы они сообщали об этом, — пожал плечами Уильямс. — Разве это имеет значение? Что я мог поделать?
— Вы правы, — согласился Стивен, отступившись. — Кажется, у властей и медиков все схвачено, да и вам надо было беспокоиться еще о сотне детей… Вы не помните, сколько времени прошло с момента первого звонка до того, как детям поставили прививки с вакциной?
— Да на следующий же день, — ответил Уильямс. — Команда медиков прибыла ровно в десять утра, и дети их уже ждали. Помню, нам тогда пришлось поздно начать мероприятия на открытом воздухе.
— Ты смотри, никаких временных проволочек! — подметил Стивен. — Звучит, как «очень эффективная операция».
— Может, вы хотите пройтись по лагерю и осмотреться? Увидеть медпункт? — предложил инструктор. Он явно не понимал, что именно интересовало Данбара во всей этой истории.
Стивен сказал, что в осмотре нет необходимости, поздравил Уильямса, что у того такая завидная работа, и уехал. Решив, что серьезно проголодался, ведь обед он пропустил, Данбар повел свой автомобиль вдоль берега по направлению к Эмбелсайд и быстро отыскал местечко, где можно было перекусить.
Ему пришлось признаться самому себе, что ничего интересного не нарыл про ситуацию в «Пайнтопс» и то, как с ней справились, что могло бы расстроить Скотта Холдейна. Однако Стивена немного обескуражила явная секретность, окружающая личность и передвижения больного ребенка, пока тот находился в лагере. Было понятно, что после инцидента причины, объясненные властями Макмиллану и пересказанные им, выглядели вполне вескими. Любые вопросы, касающиеся межрасовых отношений и возможных проблем, связанных с ними, следует поднимать очень осторожно. Однако, чем больше Данбар размышлял обо всем этом, тем более странным ему казалось, что Уильямс и, по-видимому, его персонал ничего не знали о том ребенке. Стивен как раз пытался прожевать особенно жесткий кусок бифштекса, когда его озарила еще одна мысль: «Откуда Министерство здравоохранения так быстро узнало о ребенке?» Уильямс, помнится, говорил, что некто из Минздрава звонил ему. Как этот «заносчивый педераст» так быстро обо всем узнал?
— Вас все устраивает? — участливо поинтересовалась официантка.
— Все нормально, — кивнул Стивен. Нормально как раз не было, но так трудно побороть привычку, выработанную за много лет.
Ну конечно же больного ребенка, у которого проблемы с легкими, наблюдал бы терапевт. Девочку или мальчика направили бы в местную поликлинику для сдачи анализов и прохождения флюорографии. Именно врачи должны были поставить диагноз и положить ребенка в стационар. Причин для привлечения Минздрава просто не было!
Стивен оплатил счет и вышел. Он пешком прогулялся до берега озера и запустил пару «блинчиков» по воде, продолжая размышлять.
Туберкулез являлся болезнью, подлежащей обязательной регистрации в каждом случае, что означало: сотрудники больницы обязаны были сообщить о любом проявлении заболевания, но сообщение почти наверняка сперва отправили бы в местные органы здравоохранения. А Минздрав привлекли, если бы дело приняло национальный масштаб, но уж точно не из-за единичных случаев, и, уж конечно, не для выборочной вакцинации тех, кто контактировал с больным.
Возможно, сейчас он раздувает из мухи слона, признал Стивен, когда шел обратно к машине, но было что-то не так в том, как разрулили ситуацию на официальном уровне, и ему хотелось выяснить, что именно. Этот вопрос мучил Данбара всю дорогу домой.
Когда он добрался до квартиры, на автоответчике обнаружилось сообщение от Дженни:
«Папочка, звоню, чтобы сказать: мне очень жаль, что я наговорила тебе всякого. Но тебя нет. Тетя Сью говорит, что я могу не ложиться до девяти, если захочешь — перезвони. Люблю тебя».