Белая змея
Шрифт:
Он разрешил своему отряду развлечься в городе этим вечером. Завтра они должны были вернуться по Южной дороге в Илву, где он рассчитывал встретить кое-кого — точнее, Йеннефа. Пока они плыли через море от Зарависса, Галутиэ догадался, что за ними следует не кто иной, как Йеннеф. Скорее всего, ланнец посчитал, что они направятся прямо в Дорфар, поскольку Дорфар платил им обоим. Галутиэ позаботился, чтобы тот нашел доказательства этому. Желая иметь что-нибудь в запасе, он даже оставил далеко на севере послание для Йеннефа на случай, если тот до сих пор не понимает, в чем дело. Но Галутиэ был уверен, что в конце концов Йеннеф направится на вардийский
Пока его люди развлекались со шлюхами и напивались, он совершил приношение в храме Анакир-Ашкар. Это была кровавая жертва, которая разрешалась здесь. Он просил богиню даровать ему право на месть, что казалось ему вполне допустимым. Из всех ее восьми воздетых рук — каждая из кости палюторвуса, добываемой в Заддате, с янтарными браслетами, золотыми пальцами и топазом на ладони — он смотрел лишь на руку возмездия.
Сквозь дым Галутиэ привиделось, что богиня улыбнулась ему.
Он чтил и восхвалял ее, она была его божеством, и он давал ей то, что ей нравится. Она не должна оставить без внимания его просьбу.
Глава 19
Огонь, вода и сталь
Все дороги кончались через сорок миль к западу от Заддафа. Дальше был лишь лес и то, что принадлежало лесу или чему он позволял существовать. Порой наверху по нескольку дней нельзя было увидеть небо из-за полога сомкнувшейся листвы. Поднявшись на высокую земляную террасу, удавалось разглядеть, как на юге зеленый покров разрывают горы, чьи склоны казались полупрозрачными, а вершины таяли в небе. На прогалинах темнели неподвижные лужи чернильной воды, над которыми клубился туман из мелкого гнуса и летали стрекозы. Изредка попадались деревни, отвоевавшие себе место. Некоторым не удалось устоять, и их останки едва виднелись среди ползучих растений и корней, поглотивших дома. Сквозь лес пробивались тропинки, проложенные людьми и животными. Вдоль таких проходов, привлеченные светом, на земле или в десятках локтей над нею распускались огни летних цветов. Ночью лес звенел, словно арфа. Внезапные грозы ударяли по листьям, и вместе с дождем вниз сыпались ящерицы.
Страна джунглей была самым древним местом Виса. Она существовала задолго до вардийцев, задолго до людей. Может быть, где-то в здешней земле лежали сокровища: бруски белой кости, помятые золотые маски ритуалов Зардука незапамятных веков или украшенные драгоценными камнями зубы странников. Но люди Казарла, по большей части вардийские закорианцы, не пользовались картами или магией лозоискательства и не копались в земле в поисках подобных вещей.
Вместе с десятью вар-закорианцами с ними шли двое шансарцев, слуги семьи Казарла, и повар из Кармисса. Каждый из них по шансарскому обычаю поклялся в верности Казарлу и соблюдении тайны на мече, стоящем в раскаленных углях. В старину им полагалось сжать металл в левой руке, чтобы ожоги стали знаком их намерений и напоминанием о верности. Казарл дважды напоминал об этом, прежде чем предложить измененный обряд. Но от Регера он не потребовал клятвы. «Ты и так связан», — заявил он.
В лесу время измерялось только сменой дня и ночи, но когда путь становился особенно труден, считался каждый час. Было невозможно провести вьючных животных в глубь джунглей, поэтому каждый нес на себе часть поклажи. Порой приходилось прорубать путь, и тогда каждый из пятнадцати работал до изнеможения.
Они почти не вели разговоров,
— Расскажи мне побольше о Саардсинмее, — попросил как-то вечером Казарл.
— Она уничтожена, — ответил Регер.
Однажды утром не досчитались двоих закорианцев. Вскоре были найдены их останки. Судя по следам в подлеске, обоих раздавила гигантская змея, но съела только одного, оставив лишь металлические пряжки и башмаки. Другим позавтракали птицы и ящерицы. Цветы, на которые попала кровь, жадно подняли головки.
Некоторые испугались. Сейчас змея была не столько физической, сколько моральной угрозой.
— Тогда возвращайтесь, — сказал Казарл, стоя над змеиным следом с королевским пренебрежением. — Дорогу знаете? Клянусь Ашкар, я так не думаю. Так что идем с нами дальше.
Той ночью он сказал Регеру:
— Люди Равнин сжигают своих мертвых. Этот обычай соблюдают, чтобы дух мог улететь, освободившись от тела. Но теперь я думаю, что причина в другом — пламя не дает им восстановиться.
Теперь отряд состоял из тринадцати человек. Они установили дежурство по ночам.
Шансарские слуги, естественно, считали невыносимой изнуряющую влажную жару. Казарл в гневе заявил, что в Ша’лисе быть выносливым куда проще. Прошло полтора месяца с тех пор, как они покинули Заддаф.
Они перешли болото по старому закорианскому мосту, частично разрушенному. На краю болота валялся огромный скелет палюторвуса или какой-то еще более древней твари. Лихорадка подкралась к их лагерю, добравшись до обоих шансарцев и троих закорианцев со смешанной кровью. Они слегли на день или два. Но жар спал, и клятва осталась в силе.
— Что там? — сонно спросил Регер, открывая глаза.
— Не змеи, — заверил его Казарл. — Идем, покажу тебе кое-что.
В стороне от бдительного часового спал лагерь, не потревоженный даже гнусом. Занималась заря, пробиваясь с той стороны, откуда они пришли.
Сквозь папоротники и вьющиеся растения Казарл продрался под нависающий свод деревьев. Как они и предполагали накануне, здесь находилась еще одна опустевшая деревня. В отличие от прежних, она была заброшена недавно, и зелень еще не до конца затянула ее. Хижины заросли кустарником, но каменная печь-колонна, самый древний вид алтаря огненного бога, все так же высилась на подставке из спекшейся глины. Казарл указал на ее подножие, предварительно очищенное от растений. Там в землю было вбито что-то вроде деревянного столбика, обмазанного белым. У столбика имелось подобие лица и покрывало — или грива — из высветленных человеческих волос.
— Алтарь Зардука и алтарь Аз’тиры, — сказал Казарл. — Видишь там, снизу, следы на глине? Они приносили ей дары. Сжигали мясо.
Рассвет, обтекая тело Регера, пришел в заброшенную деревню. Он смотрел на выбеленную деревянную Аз’тиру. В ночь ее похорон он стоял перед алтарем в шалианском храме и обещал сделать приношение богине-змеерыбе за упокой ее души. Он так и не совершил этой жертвы. Вместо этого жертвой стала вся Саардсинмея, возложенная на алтарь и отданная морю во имя очищения.