Белка
Шрифт:
– Денежку украсть грех большо-ой, - доносилось из каморки.
– Нелегко его замолить будет.
– Да ты уж постарайся, Гриша, на тебя одна надёжа, - причитал мужичок.
– Я тебе и гостинцев принес.
Он просунул в окошечко бутыль с мутным пойлом и какой-то пакетик.
– Ну, мил человек, чем смогу, помогу, - ответствовал Гриша.
– А там уж как Бог даст. На-кось, целуй крест.
Мужичок поцеловал крестик, просунутый в окошко суховатой трясущейся рукой, и перекрестился.
–
– Да что ты, Гриша, один раз только вот бес и попутал.
– Ну, ладно, ступай себе.
Мужичок, кланяясь, ушел восвояси, и Пахотнюк приблизился к окошечку.
– Здравствуй, - сказал он.
– Это ты, что ли, Гриша-схимник?
– А то кто же, - донеслось из каморки. – А ты кто будешь?
– Да я Глава Поселения, Пахотнюк Егор Тимофеевич. Слыхал?
– Может, и слыхивал, да уши ветром продуло, я и забыл. Чего тебе надобно? Грех какой отмолить?
– С грехами сам разберусь. А пусти-ка ты нас внутрь. Не дело через дырочку разговаривать.
Окошечко захлопнулось, дверь растворилась. На пороге стоял махонький человечек с длинной бородой – не слишком старый, довольно худой, слегка выпимши.
– Заходите, раз уж пришли.
Пахотнюк, а за ним и Рябинкин втиснулись в каморку. Места тут на троих не хватало. Крохотный лежачок, стульчик, стол с подсвечником и парой книжек на нём, под столом рядок из разнокалиберных бутылок, по большей части опустошенных.
На гвозде, вбитом над столом, висела чудная железная конструкция из ошейника с крючьями и тяжёлых цепей.
– Это и есть, что ли, твои вериги? – спросил Пахотнюк.
– Они.
– А чего же не носишь?
– Да зело шею трут. Говори, что за дело-то ко мне.
– Нечисть у нас в лесах завелась. Вроде как зверь. Кусает всех, а от этого люди с ума сходят да мрут. Белкой прозвали. Можешь её прогнать?
– А мне что с того за выгода? – поинтересовался Гриша.
– Ну, проси, чего хочешь.
Гриша почесал голову:
– Это же мне придётся к вам ехать. Да еще неизвестно за сколько времени я ваши грехи-то замолю. Огородик, опять же, бросать жалко. Значится, так. За огородом и домиком пусть кто присмотрит. То ли местного кого попросите, то ли своего, мне без разницы. Каждый день мне надо еды какой ни на есть и две бутылки водки. Если погода плохая, лучше три. И целковый в день, чтобы было из-за чего таскаться.
– По рукам, - тут же согласился Пахотнюк, и в глазах Гриши можно было прочесть: «Эх, видать, продешевил».
– Да, - добавил Гриша.
– Мне там будет где жить-то?
– Найдём.
На том и порешили. Насчёт огородика тут же договорились со старушонкой, живущей
– К вечеру дойду. Встретьте меня там, проводите до жилья. С утра и начнём.
Пахотнюк кивнул. Джип покатил по проселку обратно.
– Сразу видно, святой человек, - сказал Рябинкин.
– Такого за версту чуешь.
– Главное, чтобы Белка почуяла, - ответил Пахотнюк.
– И сгинула к своим беличьим чертям.
По дороге договорились, что Рябинкин встретит Гришу и поселит в сторожке на краю парка. Когда-то давно жил в ней сторож, да спился и помер, а нового Пахотнюк решил не нанимать – на кой ляд сторож в парке? Рябинкин обещался отнести Грише выпивку, еду и плату за первые дни, а утром и сам Пахотнюк собирался наведаться, посмотреть, как дела.
Ночь у Егора Тимофеевича выдалась неспокойная. То из-за одной стены доносился храп супруги (а вместе они уже давно не почивали), то за другой вдруг начинала всхлипывать Галя – дурдом, да и только.
Пахотнюк то и дело вставал, наливал себе рюмочку, выпивал да ложился обратно. Но сон что-то не шёл. Только смыкал глаза - мерещилось желтоглазое чудище, которое кралось к нему и норовило зубами вырвать сердце. Провалялся часов до двенадцати, потом встал с тяжелой головой, и то только потому, что услышал доносящийся с улицы гвалт.
Спускаясь вниз, столкнулся с Рябинкиным.
– Ну, как там схимник? – спросил Пахотнюк.
– Всё в порядке, Его Тимофеевич. Разместил, всё необходимое дал. Только не ходили бы вы сейчас.
– А что такое?
– Да снаружи народ собрался недовольный, как бы не вышло чего.
– Не выйдет, - сказал Пахотнюк и направился на улицу.
Вокруг крыльца и правда толпилось десятка два мужичков с недоверием в глазах. Некоторые были заметно пьяны.
– Главе наше с кисточкой, - сказал один.
– Поклон нижайший, - добавил второй.
– Ну, здравствуйте, - ответил Пахотнюк. – С чем пожаловали?
– Да вот сомнения супромеж нас, - продолжил первый. – Что-то Белка совсем распоясалась, народец-то мрёт. А вам, господин Глава, вроде как и нипочём всё.
– Что-то не видать стараниев, - добавил второй. – Али на руку вам, что люду поубавится?
– Ну, это вы бросьте, - сказал Пахотнюк. – Как можем, так и стараемся. Чей же я буду Глава, если народ весь передохнет? Кто в казну будет налоги платить? То-то же. А с Белкой этой не так легко справиться. Потому что она сам дьявол и есть. Ну, или слуга евойный.