Белочка во сне и наяву

Донцова Дарья

– Пока все логично, – согласилась я.

Дмитрий Александрович сел на кровать.

– Преступнику надо было взять колечко и передать его парню, который изображал наперсточника. А тот с шутками-прибаутками «проигрывает» Насте ювелирку. Ну-ка вспоминай, что про Настю староста говорила – азартная она, вечно лотерейные билеты покупает, ее за это ругают. Разве такая мимо столика с наперстками пройдет? И небось парень был симпатичный, начал комплименты девушке говорить.

– Алиса, продавщица сахарной ваты, которой наперсточник дал денег на кофе с пирожными, видела, как он разговаривал с Настей, а та смеялась. Мошенник

был хорош собой, улыбался и сразу понравился торговке. И у него, по словам все той же Алисы, был потрясающий парфюм, она никогда ранее такого волшебного аромата не нюхала. Так и сказала мне: «Прямо отходить от красавчика не хотелось. Не одеколон, а чистый гипноз».

– Вот-вот, – сказал Дмитрий Александрович. – И что же дальше? Аферист вручает Настене перстень и советует ей обратиться в скупку. Говорит, что там работает Марианна, которая даст хорошую сумму, остальные обманут. Гвоздевой не нужна цацка, а вот деньги требуются. Сколько стоит колечко, девушка не представляет, сумма в двадцать пять тысяч кажется ей огромной. В полном восторге она уносится домой, а в общежитии вскорости поднимается шухер. Вызывают полицию, которая действует стандартно – рассылает запрос по ломбардам. И Марианна прибегает с перстнем. Западня захлопнулась, мышь за решеткой. Кошка празднует победу.

– В вашей версии есть дыры, – пробормотала я.

– Говори, – велел Потапов.

– Анастасия видела кольцо на пальце Нины Феликсовны. Зуева постоянно носит дорогое фамильное украшение, считает его талисманом. Почему девушка не узнала вещь, врученную ей наперсточником?

Бывший следователь усмехнулся:

– Есть у меня ответ. Но сначала, будь добра, опиши ювелирку. Ты же ею тоже любовалась, перстенек у Зуевой при себе.

Я напрягла память.

– Сверкает красиво.

– Так, – улыбнулся старик.

– Такая модель называется «малинка» – горка из камушков, самый большой посередине.

– Замечательно. Оправа желтая или белая? Сколько бриллиантов?

Я закусила губу.

– Не помню.

– Ты же видела кольцо! – напомнил бывший следователь.

– Но не держала его в руках, – принялась я оправдываться, – не имела возможности изучить перстень детально. Ладно, я поняла ход ваших мыслей. Анастасия не узнала колечко, потому что все «малинки» похожи одна на другую. Нет, они разные по чистоте, количеству камней, оправе, но дизайн один.

Старик почесал подбородок.

– Учти еще психологический момент. Анастасия в курсе, что собственность Зуевой очень дорогая. И Гвоздева не дура, чтобы думать, будто наперсточник дал ей раритетный перстень. Она считала, что стала обладательницей бижутерии, за которую может получить, скажем, тысячи три. Но в скупке ей дают аж двадцать пять.

– А потом скупщица скоропостижно умирает от сердечного приступа! – подпрыгнула я.

Дмитрий Александрович обхватил руками колено.

– Именно! Очень настораживающее событие. В деле участвовало несколько человек, разыгравших спектакль, цель которого запихнуть Гвоздеву за решетку. Кириллу водку подсунули, чтобы нейтрализовать его, ведь он мог пойти в ванную сразу после Зуевой, найти кольцо и помешать афере. Или случайно увидеть Киру, которая тайком вернулась домой и ждала в своей комнате, пока Нина Феликсовна пойдет мыть руки.

– Думаете, это староста сбежала из цирка? – предположила я.

– А ты порасспрашивай

тех, кто туда ходил, – посоветовал Потапов, – разузнай, вместе ли они сидели. Иногда, если большая компания, кому-то приходится устраиваться в другом ряду. Представление в двух действиях, плюс антракт. Кира вполне могла вместе со всеми войти в зал, а потом убежать и вернуться к завершению шоу. Такая на все ради квартиры пойдет.

– А перерыв? – напомнила я. – Остальные могли заметить, что старосты нет.

– И что? – не сдался дядя Митя. – Легко ответить: пошла в сортир, а там очередь, простояла до начала второго отделения. Или…

Дмитрий Александрович притих.

– Вам пришла в голову интересная мысль? Говорите скорей! – занервничала я.

– Иногда прямо кино придумывается, – медленно произнес Потапов. – По молодости я версии строил и сам себе говорил: «Алло, Дмитрий, экую ты загогулину вывернул. Забудь! Не бывает в жизни такого, не фантазируй». А потом я из щенка волкодавом стал и понял: того, что в жизни случается, ни один Достоевский не выдумает. Надо учитывать любой вариант. Настя в СИЗО, Анюта исчезла, скупщица Марианна скоропостижно скончалась. Что с парнем, который наперсточника изображал, мы не знаем, но вдруг и с ним несчастье произошло? Может, все это связано с Маликом? Нюта рассказала жениху, что ей помогает Настя, которая знает об их отношениях. А Малику Аня надоела, он от нее уже избавиться хотел. Вдруг Анюта потребовала срочно устроить свадьбу? Забеременела и…

В моем кармане запищал мобильный.

– Отвечай, не стесняйся, – разрешил Дмитрий Александрович.

Я вынула трубку, увидела, что меня разыскивает Вадим, и сказала:

– Слушаю.

– Ты где? – глухо спросил Зуев.

– В доме престарелых, – сообщила я чистую правду.

– Вежливо закругляй там разговор и возвращайся, – велел Вадик.

– Но я пока не узнала, куда подевалась Анюта, – возразила я.

– Она нашлась, – безо всякой радости в голосе сообщил Зуев. – В морге при одной из больниц. Анюту в клинику сегодня рано утром доставила «Скорая», которую вызвал какой-то прохожий, нашедший девушку на улице в бессознательном состоянии. Окровавленная одежда навела его на мысль о ранении. Бедняжку доставили в приемный покой еще живой, она не сказала ни слова, была прооперирована, но умерла в реанимации.

– На нее напали… – прошептала я.

– Нет, – отмел мое предположение Вадим, – криминальный аборт. Пока никаких подробностей не выяснили, но в том, что Кузнецова побывала в руках подпольной акушерки, врачи не сомневаются. Доктор, который ее оперировал, полагает, что срок беременности был примерно пятнадцать-шестнадцать недель. Пожалуйста, возвращайся в дом Доброй Надежды, мы тут все в растерянности, мама вообще в шоке.

Я положила сотовый в карман и пересказала Дмитрию Александровичу разговор с Зуевым.

– Аборт разрешен до двенадцати недель, – поморщился старик, – пятнадцать-шестнадцать слишком большой срок. Давным-давно, еще в советские времена, я один подпольный родильный дом накрыл. Но тогда никаких особых противозачаточных средств не было. Сейчас же в аптеках полный выбор, покупай, что нравится. Почему у некоторых баб голова напрочь отсутствует?

Я решила защитить Анюту:

– Может, она специально забеременела. Подумала, что родит ребенка, сына, Малик тогда на ней точно женится.