Белочка во сне и наяву

Донцова Дарья

Хамид остановился, покашлял. Подняв на меня глаза, спросил:

– Знаете, чего я не понимаю: почему свояченица всегда верит сыну? Ее постоянно беспокоили разные люди, говорили, что Малик взял у них в долг, а он уверял: все врут. Потом он взял большой кредит в банке, выплачивать его, естественно, не стал, все возвращала мать. Через некоторое время гаденыш отправился в автосалон и купил там машину в рассрочку. Догадайтесь с трех раз, кому предстояло вносить в кассу деньги? Сестра жены принеслась к нам, попросила помочь, но мы не смогли найти такую сумму. Тогда она обратилась к мужу, пожаловалась на тяжелое финансовое

положение, а тот ответил: «Как только мерзавец покинет Москву и ты прекратишь с ним общаться, сможешь вернуться домой и жить по-прежнему».

Хамид снова перевел дух и заговорил. Я молча слушала ювелира.

…Сестра Марианны оказалась в глубокой яме, продать ей, кроме квартиры, было нечего. Слава богу, она не совершила этой глупости, иначе бы стала бомжихой. И вдруг она успокоилась, перестала жаловаться на звонки из банков, повеселела и похвасталась родственникам:

– Малик нашел очень хорошо оплачиваемую работу. Теперь у нас все прекрасно.

Марианна наконец-то перестала плакать и пачками глотать успокоительные таблетки. А вот Хамиду почему-то стало тревожно. Но он решил ничего не говорить жене о своих ощущениях.

Некоторое время ювелир жил более или менее спокойно. Хотя чувствовал: что-то тут не так. Ведь когда все затихает? Правильно, перед бурей.

Буря грянула в начале весны, и сперва Хамид не понял, что она подлетела к его дому. В марте Марианна попросила его сделать по фотографии копию очень дорогого кольца. Заказ его не удивил, ювелир уже выполнял фейки, поэтому в очередной раз засел за работу. Прекрасный мастер, но никудышный бизнесмен, он жалел всех, кто вынужден сдавать в ломбард свои украшения, поэтому скупкой руководила Марианна. Муж не спорил с ней по деловым вопросам. Да и по бытовым тоже не возникал, в их семье лидером была жена.

Готовое изделия Хамид вручил супруге и забыл об этом. Представьте его удивление, когда в конце апреля он, купив ежедневную газету «Сплетник», увидел в ней фото того самого перстня (то ли настоящего, то ли копии, по снимку не разобрать) и статью, повествующую о фонде «Жизнь заново», Насте Гвоздевой и краже. Заканчивалась заметка фразой: «Благодаря честности хозяйки ломбарда Марианны Г. баснословно дорогая вещь вернулась к законной владелице. А у нас возник вопрос: неужели госпоже Зуевой, трепетно относящейся к отбросам общества и пригревшей под своим крылом опасных преступников, не ясно, что вор должен сидеть в тюрьме?»

Хамид потребовал от жены объяснений. Как Марианна ни увиливала, он не отстал от нее и в конце концов узнал, что придумали сестры.

Оказывается, Малик в очередной раз влип в неприятность – затеял роман с девятиклассницей Светой. Девочка, воспользовавшись тем, что родители укатили на дачу, позвала его в гости, парочка весело развлекалась в постели. А потом парень, хорошенько выпив, решил сделать клубнику фламбэ. Малик облил ягоды спиртом, поджег и – уронил миску. Итог: целиком выгоревшая квартира. Слава богу, школьница осталась жива. Ясное дело, родители требуют солидную сумму на восстановление жилья. Если Малик ее не заплатит, то окажется на нарах, потому что предки любвеобильной девятиклассницы посадят его за совращение несовершеннолетней. Правда, знакомая ситуация? Малик в похожую попадает не первый раз. Хотя ранее чужих квартир он не поджигал.

Марианна с сестрой

кинулись спасать своего принца. Но где им взять столько денег? И у матери мерзавца родился иезуитский план. Работает она управляющей общежитием фонда «Жизнь заново», а хозяйка благотворительного заведения, Нина Феликсовна Зуева, всегда носит очень дорогое кольцо, которое часто забывает в ванной, когда моет руки…

– Лариса? – перебив ювелира, ахнула я. – Хамид, сестру вашей жены так зовут?

– Вообще-то она Лейла Ибрагимовна Гаджиева, – ответил собеседник, – но когда Фатима выгнала дочь, та вышла замуж за Вениамина Константиновича и стала Ларисой Евгеньевной Малкиной. А сына Малика по документам сделала Михаилом. Сказала, что ему с русским именем будет проще жить. Сама-то звала его по-восточному, правда, не при посторонних, а только дома. Кстати, имя моей жены тоже не Марианна, она Мухаджафида, это в честь бабушки. Имя старинное, сейчас редко используемое и труднопроизносимое даже для меня, поэтому все, кроме Фатимы, звали ее Марианной.

Я изо всех сил пыталась сохранить спокойствие, а Хамид говорил и говорил. Видно, у него наболело на душе, он просто больше не мог молчать.

…Сестры придумали такой план. Когда глава фонда в очередной раз оставит кольцо на умывальнике, Лариса не вернет его, а Зуева, как обычно, забыв об украшении, уедет домой. Но просто украсть собственность владельца фонда нельзя – хоть Нина Феликсовна и твердит, что никогда не надо вмешивать в дела фонда полицию, лишившись перстенька стоимостью в несколько миллионов, она может поднять шум, и начнется расследование. Значит, нужно сделать так, чтобы в воровстве обвинили кого угодно, только не их с Мишей.

И Лариса придумала, как поступить. Для начала она сфотографировала перстень со всех сторон, а Марианна велела Хамиду сделать копию. Пока ни о чем не подозревающий ювелир исправно трудился, Лариса упросила погорельцев дать ей несколько недель на сбор необходимой суммы и принялась действовать. Она приобрела билеты в цирк, соврав всем, что получила для фонда бесплатные контрамарки.

– Вот почему бывшие зэки сидели все вместе на хороших местах, – пробормотала я себе под нос.

Хамид не обратил внимания на мои слова, продолжал дальше.

…Роль воровки предназначалась Насте. Почему? Ну, во-первых, девушка не расстилалась ковром перед Ларисой, не пыталась ей угодить, как другие. А во-вторых…

В начале зимы Лара случайно подслушала разговор своего обожаемого сыночка с Гвоздевой.

Миша говорил:

– И когда ты со мной в кафе пойдешь?

– Не надейся, – ответила Анастасия, – мне перцы, подобные тебе, не нравятся.

– Брось прикидываться, иди сюда, – скомандовал парень и попытался обнять девушку.

Та развернулась, отвесила наглецу затрещину и сердито сказала:

– Отвали! Или еще раз вмазать? Убери свои липкие лапы! Ты мне отвратителен! Только подойди ближе, чем на десять метров, костей не соберешь!

– Уж и пошутить нельзя… Дура ты, юмора не понимаешь, – прошипел Михаил.

Настя молча ушла. А Лариса пришла в негодование: «Вот мерзавка! Посмела ударить моего сыночка!»

Она отчитала сына, приказала тому и думать забыть о девушках, живущих в доме Доброй Надежды. Но когда встал вопрос, кого обвинить в краже перстня, сразу решила: Гвоздеву.