«Белое дело». Генерал Корнилов
Шрифт:
Поход генерала Крымова
К тому моменту, когда конфликт между Керенским и Корниловым вырвался наружу, т. е. к 28 августа, корниловские войска, которыми командовал А. Крымов, находились в следующих пунктах. Большая часть эшелонов 1-й Донской дивизии стояла в Пскове. Они могли двигаться к Петрограду по Варшавской железной дороге. Часть эшелонов Туземной дивизии находилась на станции Дно, и их путь к столице должен был проходить главным образом по Витебской железной дороге. Уссурийская конная дивизия стояла в эшелонах близ Великих Лук и Новосоколъников; она также могла двигаться по Витебской железной дороге до станции Дно, а затем, чтобы не загружать путь от Дно к Петрограду, должна была
Организованного движения по намеченным маршрутам, однако, не получилось. Сказались отсутствие прочной связи со Ставкой, переформирование 3-го конного корпуса в армию, а Туземной дивизии — в корпус прямо «на походе», обычная железнодорожная неразбериха. Части 3-го корпуса и Туземной дивизии эшелонировались на железнодорожных путях в огромном треугольнике: Нарва—Дно—Петроград. Происходила постоянная неупорядоченная передвижка эшелонов. Некоторые полки и сотни отрывались от «своих», отставали или уходили вперед, смешиваясь с частями других дивизий.
Крымов выехал из Могилева к войскам в ночь с 25 на
26 августа, т. е. еще до разрыва правительства и Ставки. Его штаб должен был находиться при 1-й Донской дивизии, эшелоны которой двинулись из Пскова ранним утром
27 августа. К вечеру ее головные эшелоны подошли к Луге. Здесь Крымов и только что назначенный его начальником штаба генерал М. Дитерихс догнали дивизию. Отсюда они решили форсировать движение к Гатчине; и если бы им удалось действовать так, как было запланировано в соответствии с договоренностью Корнилова с Савинковым, 1-я Донская дивизия вполне могла быстро выйти к Петрограду. Но ход событий уже повернулся.
Когда Крымов, ничего не подозревая, позвонил из Луги в Петроград, в штаб округа, ему ответили, что Керенский приказал остановить эшелоны. Крымов решил, что в Петрограде что-то произошло, и Керенский, возможно, уже не у власти. Когда вместе с Дитерихсом он вернулся с переговорного пункта на станцию, они увидели неожиданную картину: казаки высыпали из теплушек, смешались с солдатами Лужского гариизопа, повсюду шли митинги. Прибывший из Петрограда агитатор ВЦИК и агитаторы местного Лужского Совета зачитывали прокламации, объявлявшие о смещении Корнилова, призывавшие железнодорожников останавливать корниловские эшелоны. Они разъясняли контрреволюционные цели Корнилова и других генералов, призывали казаков не допустить покушений на завоевания революции, возврата старорежимпых порядков. Царили неразбериха и растерянность...
В штабном вагоне Крымову были вручены две взаимоисключающие депеши. Главнокомандующий Северным фронтом Клембовский передавал приказ Корнилова, что в случае, если не удастся двигаться к Петрограду по железной дороге, идти туда походным порядком. Другая телеграмма — от Керенского — предписывала задерживать эшелоны, идущие в Петроград, и направлять их св пункты прежних стоянок». Прибывший из Петрограда комиссар ВЦИК М. Булычев и представители исполкома Лужского Совета требовали от Крымова подчиниться Временному правительству и увести войска. Крымов оказался в тяжком положении. В Псков, в штаб Северного фронта, для выяснения обстановки был направлен Дито-рихс. Вскоре от него поступило не очень онределенпое сообщение, смысл которого можно было понять так, что следует как минимум продолжать концентрацию частей и ждать дальнейших указаний. Но когда днем 29 августа Дитерихс вернулся в Лугу, Крымов сказал ему, что он принял решение «приблизиться к Петрограду». Железнодорожные пути, однако, оказались блокированными: железнодорожники заявили, что, если даже их заставят вывести поезда, они «пожертвуют собой», но устроят крушение. Выгрузив эшелоны, Крымов отвел полки па 10— 15 верст от Луги, расположив их в деревнях Стрешево и Заозерье. Отсюда он предполагал дойти до станции О ре деж, где рассчитывал соединиться с частями Туземной дивизии.
29 августа в Стрешево из Ставки наконец «пробился» полковник Лебедев, передавший Крымову боевой приказ: сосредоточить весь корпус вместе с Туземной дивизией, быстро двигаться на Петроград и занять его. Но Лебедеву было поручено сообщить в Ставку, что сосредоточение всех частей требует теперь большего времени из-за их разбросанности, порчи путей, противодействия железнодорожников и возможного сопротивления войск Петроградского военного округа, ио всем данным остающихся верными ВЦИК и правительству. Ко всему этому Крымов добавил, что у него имеются сведения, что между правительством и Ставкой ведутся какие-то переговоры, и, если эти сведения верны, он, Крымов, не хотел бы брать на себя ответственность за открытие боевых действий. Лебедев выехал из Стрешево, но по дороге был арестован.
В тот же день, 29 августа, из Петрограда к Крымову прибыли два представителя «Республиканского центра» — II. Фиписов и полковник Л. Дюсемитьер. Они выехали наканупе с фиктивными документами, с трудом нашли его в Заозерье и убеждали без промедления идти на Нет-роград, поскольку без этого выступление корниловцев в самом городе станет невозможным. В Петроград через Гатчину послали мотоциклиста с шифрованной запиской: «Действуйте немедленно, согласно инструкциям».
Крымов издал приказ, в котором сообщал, что штаб корпуса и штаб 1-й Донской дивизии 31 августа будут находиться в с. Мина, в одном переходе от Царского Села. Штабы Уссурийской и Туземной дивизий должны были войти с ним здесь в связь, чтобы, взаимодействуя, двинуться к Петрограду. Но сомнения, по-видимому, все сильнее терзали Крымова. Самое главное, он не имел устойчивой связи с Туземной и Уссурийской дивизиями. Где же они находились?
Еще 27 августа эшелоны Туземной дивизии со станции Дно начали уходить на Вырицу. Командир дивизии князь Багратион остался в Дно, ожидая прибытия генерала П. Краснова, назначенного новым командиром 3-го конного корпуса (Крымов назначался командующим Петроградской армией). К концу 27 августа в Дно пришли противоречивые телеграммы. Керенский требовал остановить движение войск к столице; Корнилов — не обращать на это внимание и действовать согласно полученным инструкциям. Багратион продолжал двигать свои эшелоны вперед. Выяснилось, однако, что за станцией Семрино железнодорожный путь разрушен. У станции Антропшино между разъездами ингушей и черкесов, с одной стороны, и высланными навстречу отрядами из Павловска и Царского Села — с другой, завязалась перестрелка. Это было, пожалуй, единственным боевым столкновением корниловских и правительственных войск. Однако обе стороны явно не стремились к обострению. Павловские и царскосельские отряды отошли со своих позиций, а командовавший ингушами и черкесами князь Гагарин, убоявшись оторваться от основных сил дивизии и «попасть в мешок», не решился продвинуться вперед.
Эшелоны Туземной дивизии неподвижно стояли в Вырице и Семрино. Сюда уже утром 29 августа прибыли агитаторы ВЦИК и представители Всероссийского мусульманского съезда, проходившего в эти дни в Петрограде. Делегаты съезда сразу встали на сторону правительства, поскольку в корниловском выступлении усмотрели угрозу реставрации монархии и, следовательно, национальному движению. Между прочим в числе посланцев съезда в Туземную дивизию находился внук Шамиля. На его влияние возлагали особые надежды...
На заседаниях полковых комитетов прибывшие убеждали горцев не принимать участия в надвигающейся гражданской войне, остаться в стороне. В Кабардинском и Осетинском полках началось брожение. Выносились резолюции, требовавшие от командира дивизии Багратиона остановить движение. Дезорганизация и неразбериха усиливались. В таких условиях все еще находившийся в Дно Багратион отдал приказ, согласно которому части дивизии должны были сосредоточиться па станции Вырица, но никаких боевых действий не предпринимать. Это было равно отказу от задачи, поставленной Ставкой: вступить в Петроград и наряду с частями 3-го конного корпуса установить там «твердый порядок».