Белое дело в России: 1917-1919 гг.
Шрифт:
«Революционная демократия» в лице Б. В. Савинкова (управляющий военным министерством) и М. М. Филоненко (комиссар при Верховном Главнокомандующем) рассчитывала с помощью Корнилова укрепить власть Временного правительства, покончить с «безответственным влиянием большевиков» на армию и тыл. Эти намерения в целом поддерживал и сам Керенский, стремившийся к упрочению своего премьерского статуса. По словам Савинкова, «Керенский принципиально высказался за необходимость твердой власти в стране, и, таким образом, открывалась возможность попытаться поднять боеспособность армии» (5).
Все настойчивее заявляла о себе новая политическая сила, также выдвигавшая Корнилова в качестве своего лидера, – «контрреволюция справа», по определению Керенского. Эта политическая сила опиралась на некоторые организации либерального лагеря, остатки монархических структур и военные союзы. Синтез именно этих элементов стал в 1917 г. основой будущего Белого движения.
Политические
Действительно, в официальных резолюциях кадетов в июле – августе 1917 г. отсутствовали ориентиры на организацию политической работы в армии, перспективы и важность которой они, в отличие от большевиков и эсеров, явно недооценивали. Основное внимание кадетов занимали вопросы государственного устройства (формы федерации), аграрно-крестьянской программы и подготовки к выборам в Учредительное Собрание. Во время работы 9-го съезда партии (23–28 июля 1917 г.) лишь в качестве «дополнения» к партийной программе были приняты тезисы «Об организации армии и флота», написанные будущим членом деникинского Особого Совещания В. А. Степановым. В них основное внимание уделялось будущей организационной структуре армии: президент Российской республики – в качестве «верховного вождя армии и флота», отмена корпоративного статуса гвардии и Генерального штаба, территориальная система комплектования, строевой ценз и др. (6).
Развитие политических процессов в послефевральской России объективно выдвигало на ведущие позиции такие межпартийные и надпартийные общественно-политические структуры, из которых многие строились не на формальном членстве, а на основе личных контактов, совместной работы в Государственной
Думе или в Государственном Совете, в прессе, земском и городском самоуправлениях. Определенную роль играл и такой специфический фактор, как участие ряда членов этих объединений в масонских ложах. Правда, в постфевральской России необходимость «тайного» членства теряла свою актуальность. Многие из этих коалиционных структур просуществовали недолго, не более нескольких месяцев, но некоторые впоследствии стали «общественной» опорой Белого движения, участвуя в работе белых правительств, разработке политических программ, организации белого подполья на территории Советской России.
Процедура регистрации общественно-политических структур после февраля 1917 г. была существенно упрощена. Согласно Постановлению Временного правительства «О собраниях и союзах» от 12 апреля 1917 г., «все без исключения российские граждане имеют право, без особого на то разрешения, образовывать общества и союзы в целях, не противных уголовным законам». «Общества и союзы» могли «объединяться с другими обществами и союзами» (так создавались обширные политические коалиции) и обладали полнотой прав юридического лица (могли «приобретать и отчуждать недвижимое имущество, образовывать капиталы, вступать в обязательства»). Лишь в случае нарушения уголовного законодательства данные структуры ликвидировались «по решению суда».
В середине мая вступили в силу новые «Правила о регистрации товариществ, обществ и союзов». Для регистрации в особые отделения, создаваемые при местных окружных судах, предоставлялся только устав, отклонявшийся «в том случае, если устав не соответствовал требованиям действующих законов». Упрощенная процедура позволяла быстро (регистрация занимала не больше месяца) учреждать новые общественно-политические структуры, даже монархические, если в уставе не содержалось, например, «призывов к свержению новой власти» и «возврата к старому строю».
Бывшие дворянские собрания, например, преобразовывались в «Общества родословной книги». По воспоминаниям члена Симбирского окружного суда кадета С.П. Руднева, ему «удалось очень быстро зарегистрировать» уставы Союза сельских хозяев, Союза домовладельцев, Союза торгово-промышленного, Союза служащих правительственных учреждений, а также Союза мелких торговцев и промышленников. Последний проявлял наибольшую активность, и «если бы раньше и длительно велась работа по объединению этого мещанства, подлинного мелкого буржуа, то не так-то легко взяли бы верх разные рабочие профессиональные союзы… также Союзы под опытным и влиятельным руководством могли бы стать силою, с которой не так-то легко справились бы Советы рабочих депутатов…».
Из общественных организаций, ставших позднее элементами Белого движения, в 1917 г. достаточно активно работали Союз сельских хозяев и возобновивший свою деятельность Всероссийский Союз земельных собственников (образован при непосредственном участии Совета объединенного дворянства еще в 1907 г.). Союз собственников был «открыт» и для крестьян, причем руководство рассчитывало на существенное пополнение состава организации за счет зажиточных отрубников и хуторян-землевладельцев, заинтересованных в сохранении «порядка» в деревне. Они продолжали взаимодействовать и на местном уровне, составляя «оппозицию» советам крестьянских депутатов и земельным комитетам. В июле и сентябре 1917 г. в Москве прошли съезды Союза земельных собственников. Были избраны Главный Совет (во главе с одним из основателей партии прогрессистов, председателем Саратовской губернской земской управы Н.Н. Львовым) и Бюро Союза (во главе с бывшим членом Государственного Совета, помощником П.А. Столыпина – В. И. Гурко). Низовые ячейки Союза выдвигали кандидатов на выборах земского и городского самоуправлений по новому законодательству Временного правительства, готовились к выборам в Учредительное Собрание. Делегации от Союза участвовали в работе Московского Государственного Совещания (25 делегатов, из числа которых 15 – крестьяне-собственники) и Совета Республики (Предпарламент).
На заседаниях Главного Совета и Пленума Главного Совета Союза (29–31 июля 1917 г.) в выступлениях докладчиков отмечались проблемы, связанные с произвольно осуществляемым крестьянскими советами и комитетами законом Временного правительства от 12 июля о запрете частных земельных сделок и передаче всех земельных правоотношений под контроль земельных комитетов (т. н. «закон Чернова»). В разрешении данных проблем большое значение имела работа создаваемых Союзом юридических секций местных губернских и уездных отделений, осуществлявших не только консультации по земельному и гражданскому законодательству, но и обжаловавших «самочинные» действия нарушителей прав собственников в судах и органах прокурорского надзора. Союз намеревался обжаловать «закон Чернова» в Сенате при поддержке члена Юридического Совещания В. А. Маклакова. Высказывались также пожелания работать в тесном контакте с местными отделениями Союза домовладельцев. На сентябрьском съезде с докладами выступали бывшие министры земледелия А. В. Кривошеин и А. А. Риттих, жестко критиковавшие аграрную политику Временного правительства, проекты «социализации земли».
Показательно, что руководство Союза земельных собственников не только оценивало пути решения тех или иных земельных проблем, но и активно критиковало политику Временного правительства. В итоговом докладе на Пленуме Совета Союза Львов выступил с речью, в которой наметил основные перспективы общественно-политической работы Союза, связанные с возможным участием в выборах в Учредительное Собрание. Деятельность организации следовало вывести за рамки сугубо земельно-правовых отношений: «Необходимо создать одно большое течение в русской жизни – течение патриотическое и государственное, надо объединить все честные и здравомыслящие силы России в борьбе против разрушительных начал социалистических течений… необходимо организовать широкий, смелый напор против социалистических партий для спасения России». Анализируя проблемы современного политического положения, Львов отметил как историческую обусловленность февральских событий (когда монархисты «не хотели революции, а лишь добивались сдвинуть власть с ее позиции самозащиты и направить ее к защите государства… монархист Родзянко вынужден был протянуть руку революции»), так и ошибочность непринятия Престола Великим Князем Михаилом Романовым («в момент переворота организованными оказались лишь организованные революционные группы в лице рабочих депутатов… Временное Правительство было вынуждено отказаться от мысли вступления на Престол Михаила Александровича и допустить уничтожение власти во всей России»). Львов отмечал: «Защищая собственность, мы защищаем государственность, но наша задача, забыв свои интересы, – создать силу, объединенную любовью к своей отчизне и ненавистью к врагам ее, которые готовы пожертвовать Россией, кто из-за торжества революции, а кто из-за немецких денег. Россия хочет жить для себя, а не для Петербурга, и Россия добьется для себя истинной свободы, а не фиктивной свободы, выражающейся в деспотизме социализма». Закономерностью стало поэтому активное участие многих деятелей Союза, его руководителей (Гурко, Кривошеин, Львов) в Белом движении, в разработке идеологии его правого политического сектора (Правый Центр, Совет Государственного Объединения России).