Белое солнце дознавателей. Том 4
Шрифт:
— Алую ночь можно сдвинуть, — тихо, одними губами прошептал в мою сторону Корай, — у нас можно скрепить помолвку сразу… молись Немесу сегодня, северянка…
— Великому… — поправила я тихо. — Чтобы он ещё раз надрал чешуйчатый хвост…
— Добровольно ли пришедшие возложили руки на алтарь?
Чтобы не было виры Блау, — повторила я про себя. — Слово, данное дядей, должно быть выполнено полностью.
— Добровольно.
— Да, — ответили мы нестройным хором.
— Почитаете ли великого
— Да.
— Нет.
Пение на миг прервалось, я фыркнула и повторила.
— Не почитаю. Не поклоняюсь. Не следую. Не преклоняю колен.
— Но, дитя…
— Продолжайте! — властный окрик старухи заставил жреца недовольно скривиться и, бросив на меня ещё один строгий взгляд, полный святотатственного возмущения, он коснулся наших запястий. Пальцы жреца были неожиданно теплыми и сухими, я подсознательно ждала чего-то гладкого и скользкого, как змеиная кожа.
Сила Немеса вспыхнула в воздухе, осыпая ладони серебристыми искрами, и ощущалась… иначе. Энергия Мары — капризна и неустойчива, но, если богиня что-то решила — узлов не развязать, сила Великого, как Ледяной океан — бескрайняя и непостижимая, а сила Немеса — текуча и гибка, как вода.
Казалось, незримые путы веревками смыкаются вокруг запястий, притягивая наши с Кораем руки друг к другу, все ближе и ближе, туже и туже…
Великий, сохрани дочь свою! Пусть Мара сочтет это нарушением и сохранит клятву, данную первой…
Случаев двойных помолвок я не помнила — если и были в Хрониках, я это пропустила, да и кому в голову придет приносить слово дважды? Не Смутные времена, когда можно было брать нескольких мужей… но это — очень старый храм…
Только бы Мара сочла это оскорблением…а если нет…
Серебристые нити вспыхивали вокруг запястий, так же, как в храме Мары, когда мы клялись с Иссихаром, набухая и пульсируя, в такт биению сердца и ритму речитатива жрецов, которые затянули последнюю, завершающую часть церемонии.
Особо высокая нота, вспышка света, осветившая татуировки вскинувшего руки вверх жреца и… нити погасли.
На доли мгновения в храме наступила тишина — было слышно, как с присвистом выдыхает Корай справа, но прежде, чем он успел открыть рот, скомандовала старуха:
— Ещё раз…
И жрецы повторили церемонию.
Все повторилось с точностью до мгновения — вспышка, заключительные высокие ноты церемониальной песни и… нити снова не вспыхивают, оставляя запястья чистыми.
— Артефакты? — это тихо подала голос Лейле, указывая старухе на мои широкие браслеты, которые тускло сияли в свете факелов.
— Нет…
Жрец, которые стоял сзади, проделал несколько пасов — и сила опять вспыхнула над нашими руками, но… иначе, исследуя… и тонкая нить, появившаяся в воздухе, оплела только мое запястье — бережно и крепко.
Он протянул руку, коснулся, и разряд силы, искрящийся,
— Немес великий… святотатство!!! Это — печать Мары!
Первый жрец, который вел церемонию с самого начала, повторил пасы и убедился лично, получив ещё один разряд.
— Печать Мары, узы уже скреплены и… — жрец покосился на молодого Корая и обратился к старухе, — … и это другой жених. Госпожа помолвлена, и обряд проведен в храме Мары… мы ничего не можем сделать, — он развел руки и отступил на пару шагов назад с легким намеком на поклон.
— Она помолвлена! Бабушка!
Старуха смотрела на меня, как на пустынную гадюку, которая тайком пробралась в их возделанный, с такой любовью, сад.
— Кто?! Я спрашиваю, кто? — Корай не сдержался — пощечина была увесистой — голова мотнулась в сторону, во рту стало солоно, злость внутри вспыхнула кипятком, но…
Терпи. Записи.
…я даже не подняла рук, чтобы прикрыться, когда он ударил ещё раз.
Мне. Нужны. Эти сраные записи. И… злость.
— Кто жених? Отвечай! Тварь! Тир?!
Я слизнула кровь с уголка губ и демонстративно растерла ее между пальцами.
— Приказ Главы выполнен — согласие на помолвку дано и было засвидетельствовано в Храме Немеса. Виры больше нет.
— Кто он?!
— Виры. Больше. Нет.
— Можно ли отменить помолвку? — сухо и деловито уточнила старуха, не обращая никакого внимания на внука.
— Нет… пока жив жених, — поправился жрец, — это свидетельство Мары.
— Убить. И потом повторить ритуал, — равнодушный голос старухи звучал устало, как будто у нее резко кончились все силы.
Корай схватил меня за плечи и начал трясти, мотая из стороны в сторону — голова болела от каждого движения.
— Кто? Он?! Кто?! Отвечай!
Эмоции — это ключ. Так говорил мне Ликас, это же вдалбливал Сейр и твердил Таджо. Эмоции — это ключ… как не вовремя дядя ограничил эмпатию…
Я потянулась к змею в лабиринте — осторожными касаниями, переправляя туда волны злости и ярости.
…проснись…
…ну же, проснись…
Змей заворочался недовольно и лениво где-то на краю сознания.
…они посмели…
…это место силы…
Голова моталась из стороны в сторону — Корай продолжал трясти меня за плечи, орал что-то в лицо, брызжа слюной, но я была полностью сосредоточена на лабиринте — мы никогда не отрабатывали вызов, но — это место силы само по себе…
Ещё одна пощечина оказалась решающей — больно было так, что волны эмоций оказалось достаточно, чтобы снести все контрольные метки, которые мы так тщательно возводили… и я услышала, как медленно разворачиваясь в кольца начинает шуршать чешуя…