Белогвардейщина
Шрифт:
Для полноты картины следует упомянуть еще об одной небольшой войне, белогвардейско-грузинской. Армения, просидевшая весь 18-й год в осаде между Турцией, Азербайджаном и Грузией, видела в России свою защиту, неизменно поддерживала хорошие отношения с русскими и имела своего представителя при Добровольческой армии. В декабре началась война между Грузией и Арменией. Она отразилась и на армянах Сочинского округа, занятого грузинами. А они составляли там треть населения, коренных же грузин в Сочинском округе не было. Армяне обратились за помощью к Деникину. Опять же, несмотря на протесты британского ген. Форестье Иокера, командующего в Закавказье и поддерживающего отделение этого края от России, Деникин в феврале двинул из Туапсе на Сочи войска ген. Бурневича.
Грузинский командующий ген. Кониев и большинство его офицеров в день белого наступления гуляли
45. Отставка Краснова
Донская армия после развала фронта катилась назад и погибала как военная сила. Вьюги, глубокие снега, морозы, усталость, тиф довершали ее разложение. От тифа умер командующий несостоявшейся Южной армии генерал от артиллерии Н. И. Иванов. Войска разъедал яд недоверия. Одни обвиняли предателей-казаков, открывших фронт. Другие — командование. Третьи — «генералов», которым «продался» Дон (признав власть Деникина) и которые нарочно губят теперь казаков в отместку за прошлые конфликты. Очень немногие части сохраняли боеспособность. С дезертирами дурь и разложение пошли по станицам… Краснов метался по Дону, выступал перед станичниками в Каргинской, Старочеркасской, Константиновской, Каменской, уговаривая продержаться, обещая подмогу от Деникина, от союзников, ссылаясь на обещания ген. Пуля и французов. Но подмоги не было, и это еще больше подрывало боевой дух. Делался вывод — обман.
Подмоги не было, потому что Добровольческая армия в эти дни громила 11-ю и 12-ю красные армии на Северном Кавказе. Не добить их окончательно — значило бы снова дать возродиться, как летом и осенью, снова завязнуть в боях на неопределенное время. Пуля в Лондоне уже сняли. А французы вместо помощи плюнули в морду. Начальник их миссии капитан Фукэ 9.02 приехал на Дон с "чрезвычайными полномочиями". Повел себя сразу по-хамски. Потребовал, чтобы за ним выслали персональный поезд. С генералами говорил свысока, держал себя покровительственно. Атаману заявил, что французские солдаты не могут жить и воевать в тех скотских условиях, в которых находятся русские. Им нужны хорошие, теплые казармы, жизнь в городах, железнодорожная связь с тыловыми базами. Если, мол, на Дону есть такие места, французы немедленно приедут. Краснов был согласен даже на это — пусть французы займут гарнизонами Луганск и другие города угольного района, тогда казаков оттуда можно будет перебродить на Северный фронт. Фукэ с видом благодетеля сказал, что больше проблем нет и войска будут отправлены завтра же. Тут же отбил шифротелеграмму, что требует посылки пехотной бригады в Луганск.
Но это было еще не все. На следующий день он пригласил атамана к себе в гостиницу, где встретил вместе с консулом Гильомэ. Краснову предложили подписать состряпанные за ночь «условия», в которых Дон "как высшую власть над собою в военном, политическом, административном и внутреннем отношении" должен был признать французского главнокомандующего на Востоке ген. Франше д'Эспре. "Все распоряжения, отдаваемые Войску", должны были "делаться с ведома капитана Фукэ". Дон должен был оплатить все убытки французских фирм и граждан, проживавших тут ранее, начиная с 1914 г. Ну и по мелочам — Фукэ распорядился, чтобы ему представлялись в 2 экземплярах все карты и сводки, посылаемые Деникину.
Краснов аж ошалел от такой наглости. Так по-свински не смели действовать даже враги-немцы. Не то что с казаками, но даже с начальством оккупированных областей. Французы же, ничего конкретного со своей стороны не обещая и ничем не обязываясь, пытались
Да и вряд ли его выходка была простым "превышением полномочий". Скорее дилетантской попыткой игры в "большую политику". Глядя на Англию, меняющую ориентацию от единой России к новым окраинным государствам, прибалтийским и закавказским, французы решили поиграть в ту же игру, выискивая и себе подходящие объекты — Польшу, Украину. Только, в отличие от англичан, делали они это крайне неумело, творили одну глупость задругой. И попробовали добавить к Украине «суверенный» Дон. А войска в Луганск они так и не двинули.
Положение продолжало ухудшаться. 12.02 на Северном фронте еще 4 полка перешли на сторону красных. Казаки оставили Бахмут и Миллерово. Краснов и Денисов предпринимали попытки к спасению. В районе Каменской сосредоточивали группу из боеспособных частей — Гундоровского полка, Молодой армии, чтобы контрударом на Макеевку остановить продвижение красных. Но правление самого Краснова уже подходило к концу.
Оппозиция атаману, проявившая себя еще в августе, значительно усилилась. Те, кто критиковал его за германскую ориентацию, почувствовали себя увереннее после победы Антанты. Те, кто критиковал за самостийность, подняли головы после подчинения Деникину. Недовольство усиливалось неудачами на фронте. А главное, хитрые казаки Войскового Круга были себе на уме. Они посадили Краснова в атаманы, рассчитывая, что он и порядок сумеет навести, и с германцами договориться. А теперь, покумекав, приходили к выводу, что атамана-то лучше сменить. И союзники, мол, помогут вернее. И с Деникиным отношения получше будут.
Подходящая кандидатура была — Африкан Богаевский. Брат Митрофана Богаевского, убитого большевиками помощника Каледина. Прошел с Корниловым и Деникиным Ледяной поход. У Краснова был председателем Совета управляющих (министров), отстаивая даже при немцах «союзную» и общероссийскую ориентацию. Чем плохой атаман для переменившейся ситуации? Начались выступления в печати, интриги. Раздавались требования об экстренном созыве Войскового Круга. Атаман отклонил их, чтобы внутренние потрясения не усугубили фронтовой катастрофы. Но если не удался экстренный созыв, то 14.02 все равно должна была открыться очередная сессия. Круг повел атаку не прямо на атамана. Юридически он был неуязвим, т. к. атаман выбирался на 3 года. Поэтому Круг навалился на командование Донской армии — ген. Денисова и его начальника штаба Полякова. Денисов был, несомненно, талантливым военачальником и отличным организатором, но отличался крайним честолюбием и самолюбием. Его называли "донским Бонапартом". Создав и выпестовав Донскую армию, ревниво оберегал ее от «чужих». Любое подчинение казалось ему ущемлением собственных прав, На него точили зуб многие. Донские старики — считая слишком молодым для командования, федералисты — считая главной опорой сепаратизма. И многие офицеры, которых он выгонял из армии за пьянство, трусость, лихоимство. А кое-кого и за "плохую отчетность" или "агитацию против атамана". Пока армия одерживала победы, он был неуязвим. Как только она стала разваливаться, на него спустили всех собак.
Круг высказал недоверие Денисову и Полякову, потребовал их отставки. Краснов попытался использовать прием, уже выручавший его в сентябре, — заявил, что выраженное недоверие он всецело относит к себе, поэтому отказывается от должности атамана. А оппозиция только этого и ждала. Большинством голосов отставку Краснова приняли. Согласно законам Войска Донского, власть временно перешла к председателю Совета управляющих Богаевскому, а потом он был избран в атаманы официально. Командование армией возложили на ген. Сидорина. Надо сказать, далеко не самый удачный выбор. Был он деятелем достаточно безответственным, да и за воротник заложить любил.