Белорские хроники (сборник)
Шрифт:
Шептунам пришлось прерваться: последний уроненный лютней звук снежинками растаял в сердцах, и слушатели восторженно засвистели,
– Просто прелесть что за девчонка, верно?
– заметил черный плащ с неожиданной и даже неуместной для такого человека нежностью.
– Который раз эту песню слышу, и все равно слезы на глаза наворачиваются.
– Это, конечно, замечательно, - скрипнул зубами купец. О песнях ему сейчас думалось в последнюю очередь, да и вкуса пива он почти не чувствовал.
– Но справится ли она с моим... заказом?
– Даже не сомневайтесь, - ревниво, будто речь шла о собственной дочери, повторил бывалый вор-сводник.
– Вирра - лучший наемный убийца в городе.
Чтобы набраться духу, Багуре Кривосельскому пришлось выцедить еще две кружки темного. Очень хотелось чего-нибудь покрепче, но на пьяную голову такие дела не делаются. Вот на чуток захмелевшую - самое то. Уже и вор, извинившись, отправился на ночной промысел, и девушка, собрав мзду с посетителей, вышла из корчмы, а купец все сидел за столом, подперев щеку рукой, и терзался угрызениями совести пополам со страхом. Поди не каждый день человека на смерть обрекаешь... но сколько ж можно терпеть-то?!
Полуэльфка жила через три дома от корчмы, в съемной комнате на чердаке. Дверь открыла толстая подозрительная тетка, долго выспрашивавшая: кто, к кому, да зачем нужно. Стушевавшийся купец уже готов был плюнуть и дать деру, но хозяйка наконец смилостивилась и указала ему на лестницу.
Трухлявые ступеньки стонали под сапогами, как души святых, умоляя злодея одуматься. Делали они это так громко, что гостю даже не пришлось стучать.
– Войдите!
– жизнерадостно крикнул девичий голосок, когда скрип угас.
Купец сглотнул, перекрестился и потянул за дверную ручку.
– Вечер добрый, уважаемая. Я вам не помешал?
– Ага.
– Менестрель сидела с ногами на кровати, раскладывая монеты по кучкам. Больше всего было серебра: как бы ни рыдали растроганные слушатели, золотого дождя от них гхыр дождешься. Зато и медь давать постыдились.
Гость потоптался на месте, огляделся. На единственном стуле лежала охапка свитков, придавленная лютней - не то что тронуть, чихнуть рядом боязно.
– Ага - это да или нет?
– Зависит от того, зачем вы пожаловали.
– Полуэльфка наконец соизволила взглянуть на гостя, и тот мигом взял «соплюху» обратно. Глаза у девушки были совершенно взрослые, жесткие и насмешливые.
– Заказчики мне никогда не мешают. А вот грабитель какой-нибудь...
– Нет-нет, что вы! Я как раз...- купец замялся и запоздало стянул шапку, - того... заказать.
– Праздник, поминки?
– Н-нет... у меня... кхм...- Багуре стало совсем нехорошо. А вдруг вор просто подшутил над простофилей? Две монеты за сводничество слупил, пива на халяву выпил и ткнул пальцем в первого попавшегося человека: вот, мол, кто вам нужен! Чудо-менестрель, любого треньканьем умучает.
– А-а-а, - сообразила полуэльфка и с той же деловитой интонацией продолжила: - Мужчина, женщина?
– Мужчина, - растерянно подтвердил купец.
– Местный или куда-то ехать надо?
– Да нет, тут совсем недалеко, на соседней
– Двадцать кладней, - перебила девушка и принялась составлять монетки столбиками.
– И все?!
– не поверил купец.
– Нет. Пять вперед.
– Но...
– Да, одно «но». Убедите меня, что ваш враг заслужил смерть. Надеюсь, вас об этом предупредили?
Сводник и впрямь что-то такое говорил, но купец истолковал его слова иначе: конечно, наемник захочет узнать, с кем имеет дело и чего от него ожидать.
– А... внешность, план дома, замки, охрана?
Полуэльфка пренебрежительно дернула плечиком:
– Это уже моя забота. Рассказывайте.
Бакура снова покосился на стул, но вредная девка и не подумала убрать лютню. Предложить присесть на кровать - тоже. Купец переступил с ноги на ногу, посопел, теребя кончик бороды и подбирая слова.
– Был у меня друг, Вузя Хваток...- нерешительно начал он.
– Прекрасно, - не глядя, подбодрила его девушка, - друзья нынче на вес золота.
Купец поежился.
– Ага, кладней эдак на двадцать, - криво пошутил он.
– Мы, того, односельчанами были. Вместе коров пасли, вместе рыбу удили, вместе по ба... на посиделки ходили. Вместе и в город подались, я к одному купцу в услужение, он - к другому. Ну, сперва все по-старому шло: вечерком в корчму, в праздник друг другу первейшие гости. Потом как-то разошлись дорожки, не до гулянок стало. Вузя на купеческой дочке женился, а мой хозяин бобылем помер и мне дело завещал.
– Сам помер?
– быстро уточнила полуэльфка.
– Ты на что намекаешь, девка?!
– возмутился Багура.
– Что я, душегуб какой?
– Пока нет, - зловеще согласилась та, мигом заставив купца сникнуть.
– И?..
– Ну, дела у нас в гору пошли: тут купим, там продадим... Раньше к чужим обозам приставали, потом свои стали пускать - по пять-шесть телег, с охраной. Имя доброе нажили, связи нужные завели... И тут замечаю я, что дружок закадычный начал мне дорогу перебегать! Я горшкам цену три монеты поставлю, а он тут же две с половиной лепит! Я до двух скидываю, а он через подставных весь товар скупает и потом по пять продает. Я хорошее место под новый склад присмотрел, а он градоправителю кошель сунул и сам там отстроился!
– Распалившийся Багура перестал запинаться на каждом слове, щеки и нос зарделись от праведного гнева.
– Пуще того, наушничать стал! Я-то, дурак, понять не могу, отчего некоторые лавочники у меня товар брать отказываются, даже глядеть не желают. А потом донесли люди: брешет направо и налево, собака, что и полотно у меня гнилое, и селедка червивая...
– Так вы бы с ним поговорили, - дружелюбно посоветовала девушка.
– Спросили, что это на него нашло.
– С этим мерзавцем?! Да мы с ним уже два года не раскланиваемся! А после того как он мой амбар поджег...- У Багуры вырвался мученический стон.
– Я только-только обоз из Винессы привел, ни одного тюка не успел продать - а товар редкий, штучный, какую хочу цену, такую и ставлю. Вот недруг из зависти и подложил угольков!
– Уверены?
– Чтоб мне провалиться!
– Купец так убедительно дернул измочаленную бороду, что в горсти остался солидный клок.
– Видали его там, на пожаре: стоял в сторонке, глазел и ухмылялся. Народ суетится, бегает, ведра с водой носит... а он хоть бы пальцем шевельнул! Ладно товары, дело наживное, так ведь вместе с ними моя лошадь сгорела! Вот ей-ей, три дня по ней плакал! Самолично с жеребеночка растил, до того славная кобылица была, ласковая, как кошка...