Белоснежка должна умереть
Шрифт:
— Чем я могу вам помочь? — спросила Даниэла Лаутербах, сделав глоток кофе.
— В квартире фрау Крамер мы не нашли ничего, что указывало бы на наличие родственников или других близких людей. Но ведь должен же у нее быть кто-то, кому мы могли бы сообщить о несчастье.
— У Риты сохранились хорошие отношения с ее бывшим мужем. Я уверена, что он позаботится о ней. — Она опять горестно покачала головой. — Кто же это мог сделать? — произнесла она, задумчиво глядя на Боденштайна своими темно-карими, как у косули, глазами.
— Нас это тоже интересует. У нее были враги?
— У Риты? Что вы, боже упаси! Она такой кроткий человек,
— «Досталось»? Что вы имеете в виду? — Боденштайн внимательно посмотрел на нее.
Даниэла Лаутербах с ее спокойной, несуетливой манерой поведения все больше нравилась ему. Его собственный домашний врач обрабатывал своих пациентов как на конвейере. Каждый раз после визита к нему Боденштайн, заразившись его нервозностью и лихорадочной поспешностью всех его манипуляций, еще какое-то время был словно наэлектризован.
— Ее сын попал в тюрьму, — ответила Даниэла Лаутербах и вздохнула. — Это было тяжелое испытание для Риты. Из-за этого распался и ее брак.
Боденштайн, который как раз поднес чашку к губам, удивленно застыл.
— Сын фрау Крамер сидит в тюрьме? За что?
— Сидел. Его выпустили позавчера. Десять лет назад он убил двух девушек.
Боденштайн напряг память, но так и не припомнил молодого убийцу двух девушек по фамилии Крамер.
— Рита после развода опять взяла свою девичью фамилию, чтобы каждый раз не отвечать на вопрос, не имеет ли она отношения к той жуткой истории, — пояснила Даниэла Лаутербах, словно прочитав мысли Боденштайна. — По мужу она Сарториус.
Пия не верила своим глазам. Она еще раз прочитала письмо, написанное казенным языком на «экологической» серой бумаге. Когда она обнаружила в почтовом ящике это долгожданное письмо из строительной комиссии Франкфурта, ее сердце радостно екнуло, но то, что в нем было написано, повергло ее в шок. С тех пор как они с Кристофом решили вместе жить в Биркенхофе, они носились с мыслью перестроить ее домик, который и для двоих-то был тесноват, не говоря уже о возможных гостях. Один знакомый архитектор сделал по ее просьбе проект перестройки и подал заявку в строительную комиссию. С тех пор она с нетерпением ждала ответа, потому что готова была немедленно приступить к делу. Она перечитала письмо раз, другой, потом отложила его в сторону, поднялась из-за кухонного стола и пошла в ванную. Торопливо приняв душ, она обмоталась полотенцем и угрюмо уставилась на свое отражение в зеркале. Она вернулась с вечеринки в половине четвертого утра, а встала в семь, чтобы выпустить из дома собак и покормить остальных животных. Потом, пользуясь тем, что дождь ненадолго прекратился, погоняла на корде двух своих молоденьких лошадок и вычистила их стойла. Долгие ночные вечеринки были уже явно не для нее. В сорок один год после бессонной ночи с вином и музыкой чувствуешь себя уже совсем не так, как в двадцать один.
Она долго задумчиво расчесывала свои светлые волосы до плеч, потом заплела их в две косички. После такого письма о сне не могло быть и речи. Пия отправилась в кухню, взяла письмо со стола и вошла в спальню.
— Привет, Малыш… — пробормотал Кристоф, сонно моргая и щурясь от света. — Который час?
— Без четверти десять.
Он выпрямился и со стоном принялся массировать виски. Вчера он против обыкновения явно переборщил с алкоголем.
— Я забыл — когда у Анники самолет?
— В два часа. У нас еще уйма
— Что это у тебя за бумага? — спросил он, заметив письмо.
— Смертный приговор, — ответила она мрачно. — Ответ из строительной комиссии.
— Ну и что они пишут? — Кристоф пытался стряхнуть с себя остатки сна.
— Это распоряжение о сносе дома!
— Не понял?..
— Прежние владельцы построили дом без разрешения комиссии, ты представляешь?.. И мы своим запросом сами себя выдали. Разрешение было только на строительство летнего садово-дачного домика и конюшни. Не понимаю!
Она села на край кровати и покачала головой.
— Я уже несколько лет здесь прописана, плачу за воду и канализацию, за вывоз мусора. Что они там себе думали? Что я живу в летнем садово-дачном домике?..
— Покажи-ка. — Кристоф почесал в затылке и прочел письмо.
— Мы это опротестуем. Это же ерунда какая-то! Сосед отгрохал себе целый холл, а тебе нельзя перестроить маленький домишко!
На столе зазвонил мобильный телефон. Пия, у которой сегодня было дежурство, без особого восторга нажала кнопку ответа. С минуту она молча слушала, потом сказала:
— Хорошо. Сейчас приеду. — Она выключила телефон и бросила его на кровать. — Зараза!
— Ты что, уезжаешь?
— Да. К сожалению. Там у коллег в Нидерхёхстштадте объявился мальчишка, который вчера вечером видел, как какой-то мужчина сбросил с моста ту женщину.
Кристоф положил ей руку на плечо и притянул ее к себе. Пия тяжело вздохнула. Он поцеловал ее в щеку, потом в губы. Приспичило этому мальчишке давать показания в такую рань! Не мог подождать до обеда! В эту минуту у Пии не было ни малейшего желания работать. Тем более что по графику в эти выходные дежурить должен был Бенке. Но он был «болен». И Хассе тоже. Черт бы их всех побрал, этих придурков! Пия откинулась назад и прижалась к теплому со сна Кристофу. Его рука скользнула под полотенце, погладила ее живот.
— Не переживай из-за этой бумажки, — прошептал он и еще раз поцеловал ее. — Что-нибудь придумаем. До сноса еще далеко.
— Вечно какие-то проблемы… — пробормотала Пия и подумала про себя, что этот нидерхёхстштадтский мальчишка тоже вполне мог бы подождать лишний час в местном отделении полиции.
Боденштайн сидел в своей машине перед бад-зоденской больницей и ждал Пию. Он попросил ее съездить с ним в Альтенхайн. Даниэла Лаутербах дала ему адрес бывшего мужа фрау Крамер в Альтенхайне, но, прежде чем отправиться туда со страшной вестью, он поинтересовался состоянием Риты Крамер. Первую ночь она благополучно пережила и сейчас, после операции, лежала в искусственной коме в отделении интенсивной терапии.
Пия приехала в половине двенадцатого. Выйдя из машины, она пошла к Боденштайну, огибая лужи.
— Мальчишка довольно подробно описал этого типа, — сообщила она, садясь на переднее сиденье и пристегиваясь. — Если Каю удастся выкроить более-менее приличное фото из записи камеры видеонаблюдения, у нас будет с чем обращаться в прессу.
— Очень хорошо.
Боденштайн включил зажигание.
По дороге он рассказал Пии о своем разговоре с Даниэлой Лаутербах. Пии стоило немалых усилий сосредоточиться на его словах. Ее больше занимало письмо из строительной комиссии. Распоряжение о сносе! Она ожидала чего угодно, но только не этого. А что, если они и в самом деле заставят ее снести дом? Где же они с Кристофом будут жить?