А дни плывут, что в половодье льдины,И каждый день — томящий шорох льдин.Прости мечты в печальные годины,Прости мои скитанья без пути!Мне жизнь ясна, и в сумраке вечернемЗакат пророчит мне кровавостью копья.Я буду ждать все глубже, все безмерней,Я буду вдаль смотреть, и ждать, и ждать тебя.
2. «И день за днем, томительный и нежный…»
И день за днем, томительный и нежный,В своей дали ты тих и одинок.О, дай коснуться благостной одежды,Позволь припасть и отдохнуть у ног.В
твоих садах ни стон, ни воздыхание,Покой любви и солнце без конца.И я слежу, не преводя дыханья,Бестрепетность и благостность лица.
3. «Я не приду взволнованной и нежной…»
Я не приду взволнованной и нежнойК твоим садам на берегу реки.Вдали видны знакомые одежды,А рядом веют сны моей тоски.Но — тихий шаг, и отчужденность взгляда,И — вдаль глаза, опущена рука.Вокруг же благостно молчанье сада,И спутник невидим — моя тоска.Проходишь ты, задумчивый и нежный.В твоих садах светло и так легко.Из-за ветвей белеются одежды.А я — вдали — одна — с моей тоской.
«В последний раз. Не отрывая глаз. — Простите…»
В последний раз. Не отрывая глаз. — Простите.Не поминайте лихом. Нет, пустите.Я буду помнить вас всегда. —Надолго хватит мне печального улова.Еще одно я выучила слово,Отчетливое слово: “навсегда”.В последний раз. Так вот, так вот она, разлука.В послед… Легко закрылась дверь, без стука.Так пальцы жгут у жаркого огня.Мне страшно за тебя: за светлую улыбкуИ за непоправимую ошибку,Что ты не полюбил меня.
«Когда-нибудь после, мой друг…»
Когда-нибудь после, мой друг,Внезапной тоскою взовьюИз самого омута мукПогибшую память твою.И вспомню в бессчетный раз,В холодном, упорном бреду,И темные впадины глаз,И смуглой руки худобу.Ни пряди волос, ни письма.Лишь черные мысли мои,Лишь свежая тяжесть клеймаКороткой и страшной любви.
«За смутную горечь…»
За смутную горечьВеселых речей,За смуглое гореЦыганских страстей,За встречную муку,За голос судьбы,За нашу разлуку —Тебя не забыть.
«Снег веселился, падал и шутил…»
Снег веселился, падал и шутил,И ветер, буйствуя, хватал за плечи.Я чувствовала сквозь огонь щекиПрисутствие, почти что человечье.Ты помнишь, мы смеялись, уходяВсе дальше в ночь, в погоне за простором,Кидая все. Немного погодяИсчез маяк. Мы шли в открытом море.Мы восхищенный проникали воздух.Но посмотрев, как широко зажглисьСигнальные огни на перекрестке,Ты вдруг вздохнув сказал: — Смешная жизнь!Смеялся снег, слетаясь к фонарям,Своей довольный шуткой, опускался.Он, видно, был в ударе. Да и впрямьТот первый зимний вечер им удался.Так вот кто ты, попутчик мой по счастью!Гляжу в упор, смелее, чем во сне.Шагаем, сближенные соучастьем.В карманах руки, на ресницах снег.
Его бессонница («Ты, как всегда, домой придешь часа в два ночи…»)
Ты, как всегда, домой придешь часа в два ночиИ, двери заперев, зажжешь усталый свет.Пустая комната, где мрак, как время прочный,Условился с тобой встречать рассвет.Неспешно закурив, опустишься ты в кресло,Взглянув
на полчище любимых книг.Назавтра, в одиночестве воскресном,Задумчиво ты возвратишься к ним.Из темных рам — условность ли ночная? —Со стен глядят поля и облака.Пустой стакан тоски не замечает,Пустая комната громадна и тиха.Сигнал о бедствии — ночном, непоправимом, —В окне соседнем вспыхивает свет.Не отвечай. Проходит молча мимоЧужая боль. Излишен твой ответ.В проклятой тишине (о, звуки, кто вы?)Все круче ожидания спираль.И вопросительно глядит готовый,Привычно настороженный рояль.Над чашкой черного недопитого кофеПослушно ждешь (рассвета иль судьбы?),Послушно слушаешь — все глуше шепот крови,Все тише гул смиряемой борьбы.И страсть твоя, не слушая ответа,Все продолжает долгий монолог,Многоречивее взволнованного ветра,Красноречивее, чем мой немой упрек.И до зари, в немом оцепененье,Ты слушаешь, закрыв глаза рукой,Молчащей музыки немое вдохновенье,Молчащей страсти судорожный покой.
«По колени трава. Тучи после дождя…»
По колени трава. Тучи после дождя.Птицы, ветер, закат.И с горы перед нами — весь мир,Опрокинутый навзничь: прекрасен, беспомощен, тих.Никогда — о запомните, помните всюду, всегда! —Не повторится этот момент:По колени трава. По колени моря и миры,И сквозь всплески туманностей — новой звезды зарожденье.По колени трава. И клонимая ветром — к плечу.О запомните, помните, был ли то ветер в ушах,Или грохот вздымаемой крови о тела гранит.Это было, запомни: гора, и внизу, перед нами,Птицы, ветер, закат.
«Ты — ствол, а я — листва…»
Ты — ствол, а я — листва.Я — песня, ты — певец.Ты — мысль, а я — слова.Начало и конец.
Размышления Костанцы («Стекает сумрак. Тени залегли…»)
Стекает сумрак. Тени залегли.Раздумье шаг свой начинает мерный.— Как трудно верить мне твоей любви,Избранник мой рассеянный, неверный!Но дар божественный мне трудно не признать:Ты Божьей милостью любовник вдохновенный,И кажется убога и преснаЖизнь, искаженная твоей изменой.Беспечный Моцарт, баловень любви,Любимец легкомысленный, извечноТы обречен на музыку в кровиИ струны сердца знаешь безупречно.Я для потомства бедного спасуОбрывки пролетевшей благодати:И венский вальс, и смех, и дождь в лесу,И вечность, спавшую в твоих объятьях.
«Так уходить — впотьмах, в слезах, ни разу…»
Так уходить — впотьмах, в слезах, ни разуНе оглянувшись с этих страшных круч.Направо дверь. Перед финалом — пауза.И повернувшись тихо звякнет ключ.А за тобой ночной покой клубится.Там, в темноте, не прекращает битьсяБудильника пустой и громкий пульс.Ты спишь. Вот так, закинув к небу лица,Спят те, кому чужда ночная грусть:Любовники, младенцы и убийцы.
«С теми, с другими, — с которыми…»
С теми, с другими, — с которымиТак легок любовный пыл,С негрустными, неупорными,С смеющимися, задорными,Скоро ль меня забыл?Клял ли словами черными?Долго ль в огне топил?Думаешь, вспоминаешь ли,Помнишь ли ты обо мне?Задела ли я хоть краешкомПо той, по молчавшей струне?