Белый брат Виннету
Шрифт:
– Вам стоит только сказать, чем мы можем вам помочь.
– Позвольте сначала представиться и нам. Меня зовут Вартон, это мой сын, а вон тот молодой человек - мой племянник. Мы прибыли в эти края из Нового Ульма, чтобы поселяться на берегах Тарки-Ривер.
– Вы поступили крайне неосмотрительно.
– Увы, мы и не предполагали, насколько это опасно. Нам нарисовали райскую картину: приезжай, бери земли сколько душе угодно, собирай урожай и богатей.
– А индейцы? О них вы не подумали?
– Мы представляли их
– Благодарите Бога, что остались живы, и не жалейте о потерях.
– Конечно, конечно! Я понимаю, что мы дешево отделались, так как сначала краснокожие завели речь о столбе пыток. Умирать никому не хотелось, а в страшных мучениях - и подавно. Но потом они просто ограбили нас и отпустили на все четыре стороны. У них были дела поважнее.
– Вы сказали - дела поважнее?
– насторожился я.
– Может быть, вам известно какие?
– Не очень-то много нам известно. Их варварского языка мы не знаем, но вождь кое-как говорит на ломаном-переломаном английском, и мы поняли, что они хотели в ту же ночь напасть на усадьбу поселенца по имени Корнер.
– Вы прекрасно все поняли. Они действительно собирались напасть на него в ту же ночь, и у них не было времени возиться с вами. Поэтому, и только поэтому, вы остались в живых.
– Лучше бы они убили нас! У нас ничего не осталось!
– У вас осталась жизнь.
– К чему она нам, если мы все равно обречены? У нас нет ни припасов, ни оружия, чтобы охотиться на дичь или защититься от диких зверей. Сначала мы искали в лесу ягоды, но на равнине они не попадаются. Питаться кореньями мы не рискуем из боязни отравиться. Не встреть мы вас - через несколько дней нас ждала бы мучительная голодная смерть. Надеюсь, вы христианин и поделитесь с нами куском хлеба.
– Не волнуйтесь, мы не дадим вам погибнуть. А куда вы направляетесь?
– В форт Рондэйл.
– Вы знаете дорогу туда?
– Мы впервые в этих местах, но нам кажется, что мы выбрали верное направление. Или мы ошиблись?
– Вы действительно не ошиблись. Но почему вы направились именно туда?
– Если уж быть честным, то до конца. Наши семьи последовали за нами, и, пока мы пытали счастья у медведя в берлоге, они ждали нас в форте Рондэйл. Они и теперь там.
– Могу сказать одно: вам снова повезло. Мы едем в том же направлении, в форте нас знают, и, как только нам встретится драгунский разъезд, мы передадим вас ему на руки.
– В самом деле? Вы не бросите нас одних? Ведь краснокожие отняли у нас лошадей, и дорога туда растянется дней на шесть, не меньше.
– Ничего не поделаешь. А пока присядьте и подкрепитесь.
Роллинс, всем своим видом показывая, что такой поворот дела ему явно не по душе, ворчал о потере времени и о никому не нужном милосердии, но мы, не обращая внимания на его возражения, спешились и предложили изголодавшимся беднягам еду. Когда те немного подкрепились и отдохнули, мы двинулись дальше. Наши новые спутники болтали без умолку, но так как я и Виннету отвечали односложно, то они оставили нас в покое и попытались завязать беседу с Роллинсом. Однако торговец резко оборвал их:
– Неужели вы не понимаете, что вы для нас обуза? Если уж вы навязались нам на шею, то хоть увольте от ваших росказней!
Его откровенная грубость показалась мне подозрительной, и я стал исподтишка наблюдать за ним, что привело к любопытному открытию: когда Роллинс был уверен, что никто не смотрит на него, по его лицу пробегала язвительная улыбка, в которой можно было угадать коварство и чувство превосходства. В такие мгновения он украдкой бросал на меня и на Виннету быстрые, хитрые и пронзительные взгляды. Понимая, что все это неспроста, я удвоил внимание, и мне открылась еще одна странность в его поведении: как только Роллинс и кто-нибудь из горе-поселенцев встречались взглядами, они тут же отводили глаза, словно делали вид, что незнакомы и не хотят иметь ничего общего.
Так ведут себя только люди, желающие сохранить в тайне свой преступный сговор! Но зачем Роллинсу обманывать нас? И зачем белым, терпящим бедствие в прерии, злоумышлять против людей, которые ведут их к спасению?
Однако я уже знал, что человеческое коварство не имеет границ, и продолжал наблюдать за ними в оба.
Пока я думал, что же предпринять, чтобы заставить Роллинса и новых спутников раскрыться, Виннету спешился и обратился к Вартону:
– Мой белый брат устал, пусть он сядет на моего коня и отдохнет. Олд Шеттерхэнд тоже готов уступить свою лошадь более слабому. Мы ходим быстро и не отстанем от вас.
В первое мгновение Вартон притворился, что он очень смущен и не решается принять предложение вождя апачей, но через минуту он уже сидел в седле, а я помогал его сыну влезть на спину Сволоу. Роллинс должен был последовать нашему примеру и уступить своего коня племяннику Вартона, но намеренно не сделал этого, с ухмылкой отвернувшись от нас.
Теперь мы шли на расстоянии нескольких шагов от всадников, что не вызывало подозрений, и могли разговаривать, не боясь, что нас услышат. И все же, полные подозрений, мы перешли на язык апачей.
– Я вижу, что мой брат уступил свою лошадь не из чувства сострадания, сказал я.
– Олд Шеттерхэнд умен и видит то, чего не видят другие, - ответил Виннету и умолк, ожидая, когда я выскажу свои соображения.
– Виннету присмотрелся к этим людям?
– спросил я его.
– Я заметил, что мой брат не доверяет им, и мои глаза тоже захотели убедиться в их честности, хотя я и раньше видел, что не все, что они говорят, - правда.
– И что же увидел Виннету?
– Пусть мой брат догадается сам.