Белый Бушлат
Шрифт:
СтатьяXX Свода законов военного времени гласит, что за небрежное несение своих обязанностей любое лицо, состоящее на военно-морской службе, должно понести наказание, которое определит ему военный суд, но, если это рядовой матрос, он может быть по усмотрению командира корабля или заключен в кандалы, или подвергнут телесному наказанию. Излишне говорить, что в тех случаях, когда незначительное нарушение закона совершено офицером, военный суд никогда или почти никогда не созывается, но если в этом нарушении повинен матрос, он немедленно присуждается к плетям. Таким образом, один разряд граждан избавлен в морских условиях от закона, тяготеющего страшной угрозой над другими. Что подумали бы сухопутные жители, если бы штат Нью-Йорк провел закон против какого-либо преступления, карающегося денежным штрафом, но присовокупил бы
Но всякий закон должен быть всеобщим и карать в случае надобности всех, не исключая и применяющего этот закон судьи, более того, даже судью, его толкующего. Если бы сэр Уильям Блэкстон [174] нарушил законы Англии, он должен был бы предстать перед тем самым судом, где он председательствовал; там бы его и судили, и королевский адвокат, возможно, цитировал бы ему его же собственные «Комментарии». И если бы его нашли виновным, он «по закону» подвергся бы такому же наказанию, что и самый скромный английский подданный.
174
Блэкстон Уильям (1723–1780) — английский юрист. В 1765–1769 гг. опубликовал свои четырехтомные «Комментарии к законам Англии».
А как обстоит дело на американском фрегате? Ограничимся одним примером. Согласно Своду законов военного времени, особенно же его СтатьиI, американский командир корабля может присудить к тяжкому и позорному наказанию матроса — и часто пользуется этим правом, между тем как сам он навсегда избавлен от риска подвергнуться подобному унижению, а по всей вероятности быть вообще каким-либо образом наказанным, даже если бы он оказался повинным в том же, за что он наказывает других, ну, скажем, в ссоре с равными. Однако и матрос и капитан — оба американские граждане.
А между тем, если мы снова обратимся к Блэкстону и выразимся его словами, существует закон «столь же древний, как и человечество, провозглашенный самим богом и более всех других обязательный для человека, так что никакие человеческие законы не могут противостоять ему, если идут с ним вразрез». Этот закон есть закон природы. В числе трех великих принципов, сформулированных Юстинианом [175] , имеется следующий: «Всякому человеку должно быть воздано по заслугам его». Но мы видели, что флотские законы, карающие плетьми провинившегося, отнюдь не воздают всякому по его заслугам, поскольку в некоторых случаях они косвенно избавляют офицеров от каких-либо наказаний, а во всех случаях не допускают для них телесных наказаний, которым подвергаются матросы. А посему, согласно Блэкстону и Юстиниану, законы эти вообще ни к чему не обязывают, и всякий американский военный моряк был бы морально оправдан, если бы всеми средствами противился наказанию его плетьми, более того, был бы оправдан самой религией даже в том, что на языке юриспруденции именуется бунтарскими действиями.
175
Юстиниан Флавий Аниций (483–565) — византийский император, при котором были кодифицированы законы римского, или гражданского, права (528–532), легшие в основу законодательства большинства европейских государств.
Итак, если вы считаете по той или иной причине, что эти телесные наказания почему-либо необходимы, распространите их на всех, кто по закону подпадает под их действие. Пусть какой-нибудь честный коммодор с благословения Конгресса присуждает к плетям какого-нибудь провинившегося капитана наряду с провинившимся матросом. А если и сам коммодор в чем-либо погрешит, пусть-ка кто-нибудь из его товарищей-коммодоров возьмет в руки плеть и всыплет емупо первое число, ведь заставляют же боцманматов, корабельных палачей, пороть друг друга.
Но, возможно, вы возразите на это, что морской офицер — человек, с достоинством которого необходимо считаться, а что прирожденный американец, гражданин своей республики, — которого быть может облагородил его прадед, проливший свою кровь при Банкер-Хилле [176] , — с той минуты, как он стал служить своей родине простым матросом и готов сражаться с ее врагами, то есть как раз тогда, когда он ярче всего утверждает свое мужество, тем самым теряет все человеческие права? Дерзнете ли вы сказать, что, поступая на морскую службу, он опускается настолько, что заслуживает наказания плетьми, между тем как, стоило ему остаться в опасное время на берегу и он мог бы быть уверен, что подобный позор на него никогда не падет? Все наши соединенные воедино штаты, все континенты, населенные человечеством, сливают свой голос в один, изобличая лживость такой мысли.
176
Банкер-Хилл — место первого сражения американских войск в войне за независимость.
А теперь, оставив в стороне все доводы и аргументы, поставим вопрос ребром: независимо от привходящих обстоятельств, посягает ли порка во флоте на неотъемлемое достоинство человека, покуситься на которое не имеет права ни один законодатель? Мы утверждаем, что да, мы утверждаем, что наказание это деспотично, что применяется оно без всякого разбора, что оно вопиющим образом противоречит духу наших демократических учреждений, более того, что в нем сохранился отпечаток худших времен варварской феодальной аристократии; словом, мы осуждаем его как с религиозной, так и с нравственной стороны как беззакониево всех решительно случаях.
Каковы бы ни были последствия его отмены, хотя бы даже нам пришлось расснастить наши военные корабли и наша незащищенная торговля пала жертвой морских разбойников, — грозный голос справедливости и человеколюбия требует незамедлительной его отмены, голос, который ни за что другое не примешь, требует отмены его сегодня же. Это не меркантильный вопрос большей или меньшей целесообразности, речь тут идет о том, чт'o право и чт'o неправо. И если хоть кто-нибудь, положа руку на сердце, заявит, что применять телесные наказания правильно, пусть этот человек хоть раз испытает удар плети по спине, и тогда вы услышите, как, извиваясь от боли, сей вероотступник призовет все семь небес в свидетели, что они неправильны. И ради бессмертного человеческого достоинства дай-то бог, чтобы каждый человек, утверждающий правильность этой ереси, был порот у трапа, покуда от нее не отречется.
XXXVI
В телесных наказаниях нет необходимости
Но Белый Бушлат готов спуститься с высокого топа вечных принципов и сразиться с вами, коммодоры и командиры кораблей, на вашем же поле — шканцах — и вашим же собственным оружием.
Оградив себя от плетей, вы готовы поклясться на Библии, что другим без них не прожить; вы божитесь, что без кошки о девяти хвостах надлежащей дисциплины на военном корабле не наведешь. Так вот, знайте, господа, и зарубите себе на носу, что в этом вы глубоко ошибаетесь.
«Посылайте их к Коллингвуду, — говаривал Нельсон, — оних исправит». Таковы были слова знаменитого адмирала, когда офицеры докладывали ему, что у них на эскадре нет сладу с каким-нибудь матросом. «Посылайте их к Коллингвуду». А кто такой был Коллингвуд, который мог внушить им послушание, после того как этих смутьянов и в карцере морили и кошками стегали, но нисколько не исправили?
Кем был адмирал Коллингвуд как исторический герой, скажет вам сама история; и в каком бы торжественном зале ни висели захваченные им при Трафальгаре [177] флаги, они не преминут зашелестеть при одном упоминании его имени. Но каким воспитателем был Коллингвуд на кораблях, коими он командовал, сказать, быть может, будет нелишне. Так вот, это был начальник, которому глубоко претили всякие телесные наказания; который, хоть и провел на море больше времени, чем кто-либо из тогдашних морских офицеров, долгие годы управлял своими людьми, ни разу не пустив в ход плети.
177
Морская победа у мыса Трафальгар, близ Кадиса, над франко-испанским флотом под командой Вильнева была одержана Нельсоном 21 октября 1805 г.