Белый царь – Иван Грозный. Книга 1
Шрифт:
– Но, государь, ты жаловал Алексея Адашева и титулами, и землей, вознес Сильвестра, сделал этих людей своими первыми советниками и помощниками.
– Я, Дмитрий! Но и они принесли немало пользы. Вспомни преобразования, которыми руководил Алексей, благотворное влияние Сильвестра на удельных вельмож, враждующих между собой. Вот только, как это нередко бывает, со временем и Сильвестр, и Адашев возомнили себя незаменимыми. Они решили, что могут влиять на меня, заставить принять любые решения. Сильвестр и Адашев пользовались приязнью царицы Анастасии. Она отвернулась от них, когда эти, казалось бы, самые верные люди, по сути
– Ты насчет присяги Дмитрию?
– Да!
– Но и Адашев и Сильвестр приняли ее в числе первых.
– По холодному расчету, Дмитрий. Приняв присягу, они готовили себе места и при Владимире Старицком. Но об этом уже много сказано. Не желаю вспоминать. Итак, Сильвестр до моей болезни часто беседовал с Анастасией. Вот тогда он мог подсунуть ей отраву, которая начала медленно изводить ее. Но тогда Сильвестру это было не нужно. Да и Ефросинье тоже. Господи, помоги мне понять неведомое, спаси и сохрани мою жену.
– Не отчаивайся так, государь, вспомни, сколько испытаний посылал тебе Господь. Ты выдержал их достойно, с честью. Так же будет и на этот раз.
В палату неожиданно без стука вошел протопоп Сильвестр.
– До меня дошла весть, что Анастасия слегла…
Иван повысил голос:
– Ты, поп, к себе домой пришел или в царские палаты? Может, для тебя все едино? Что лавка в доме, что трон во дворце?
– Не то ты говоришь, царь. Ты бы лучше подумал, за что Господь накладывает на тебя такие наказания. – Сильвестр трижды перекрестился на икону. – Но это я тебе и сам скажу. Советников, заботящихся только о твоем могуществе, ты гонишь от себя как псов. По совету Захарьиных-Юрьевых набрал каких-то темных людишек, они для тебя теперь советчики. От верных людей отворачиваешься. За это Бог и наказывает тебя болезнью жены.
– Что? – вскричал Иван. – Да как ты смеешь, поп, разговаривать со мной в таком тоне? Вконец обнаглел?
– Вот! – протянул Сильвестр. – Взыграла гордыня. Я всегда правду в глаза говорил. Или забыл нашу первую встречу? Тогда ты слушал меня, теперь и на порог не пускаешь. Насплетничали тебе людишки Скуратова, а ты и поверил. Им, кого и знать-то не знаешь, а мне – нет. Тогда скажи, зачем я тебе?
Иван поднялся.
– И то правда, зачем? Завтра с утра тебе и Алексею Адашеву быть здесь! А сейчас видеть тебя не хочу. Пошел вон!
Сильвестр побагровел и вышел из палаты.
Иван посмотрел на Ургина.
– Видал, Дмитрий? Это же насколько надобно уверовать в собственную значимость, чтобы ко мне в палаты как в лавку торговую являться, да еще и поучать, что я должен делать.
Ургин вздохнул.
– И видел, государь, и слышал. Не пойму только, что это на Сильвестра нашло?
– Теперь это не важно.
– Прости, Иван Васильевич, могу я знать, почему ты на завтра священнику и окольничему встречу назначил?
– Знаешь, что мне говорил Вассиан Топорков? Не слушай бояр, власть в своих руках держи, только тогда на троне крепко сидеть будешь. Еще он советовал никого, кто умнее меня, и близко не подпускать. Но тут я с ним не согласен. Мне, напротив, умные люди надобны. Льстецов да дураков хватает, а таких мало. Честных, не тщеславных и того меньше, по пальцам пересчитать можно.
– А вот здесь с тобой не соглашусь я. Умных, честных, неподкупных бояр да дворян много. Только не видно их. Они не лезут на глаза, не пытаются угодить, быть замеченными. Просто служат своей родине, царю, крепят нашу православную веру. Видят в этом свой долг и исполняют его незаметно. Но ты не ответил на мой вопрос.
– Надоел мне Сильвестр, а с ним и Алешка Адашев. Я их возвысил, я на них и опалу наложу! Не быть им ни в Кремле, ни на Москве. Так же, как и Избранной раде!
Князь Ургин покачал седой головой.
– Уверен ли, государь, что поступаешь верно?
– Они, Дмитрий, сами не оставили мне выбора.
– Но пред тем как подвергнуть опале, ты должен предъявить им обвинения.
– Они на суде предъявляются. Мне есть в чем обвинить их, но вряд ли и Сильвестр и Адашев захотят боярского суда. Да и мне он не нужен. Я не забываю плохого, Дмитрий, но и хорошее помню. Что ни говори, а и Сильвестр и Алексей Адашев для пользы Руси многое сделали. Их беда, как Шуйских и Глинских в свое время, состоит в том, что они решили служить выгоде, а не своей родине. В том их беда и, если хочешь, преступление пред народом. Выступай они открыто лично против меня, ничего, пережил бы. Поставил бы их на место, и все пошло бы по-прежнему. Но Сильвестр и Алексей, как это ни печально, стали теми же Шуйскими или Глинскими. Они начинали перемены, стремились уничтожить влияние на государя бояр, потерявших всякую совесть, но сами превратились в тех бояр. Я не снимаю своей вины в том, что наши пути, так славно начинавшиеся, разошлись, отвечу за все свои дела пред Господом. Но потакать своим советникам, теперь уже бывшим, не намерен. Их место займут другие люди, те самые, о которых говорил ты, князь Ургин. Кстати, что-то давно я не видел твоего сына Алексея.
– Он больше в Благом. На Москве бывает редко.
– Это в то время, когда у нас дети боярские дружинами командуют?
– Так ты обошел вниманием мою дружину. Отдал бы приказ, Алексей тут же возглавил бы ее и повел туда, куда надо. Мои воины хорошо вооружены, обеспечены всем необходимым, у каждого по два коня, обоз свой с порохом, провиантом. Люди имеют опыт войны, а молодежь прошла усиленную подготовку. Мы за тебя всегда готовы драться с любым врагом, внешним или внутренним.
Иван улыбнулся впервые за этот день.
– Да знаю, князь Ургин. Пока ты следствие учинял на севере, я знал, что твоя дружина в готовности на Москве стоит. Как и о том, что она собой представляет. Потому и оставил в городе ее, а также рать княжича Головина. Причины, объяснять, думаю, не стоит.
– Не стоит, государь.
– Не обиделся на меня?
– Что ты, государь. Нет, конечно.
– Ну и славно. Ступай, Дмитрий, к семье своей, внукам. А я к Анастасии пройду, она, наверное, уже проснулась. Побуду с ней.
– Да, государь. Ей сейчас твоя поддержка и любовь нужны больше любых снадобий.
– Знаю, Дмитрий! А княжича Алексея, сына своего, как вернется из Благого, пришли ко мне. Пора и ему на должность определиться. Думаю сделать его главой дворцовой стражи.
– Пришлю.
– Иди и передай там прислуге, чтобы ко мне никого больше сегодня не пускали.
– Слушаюсь, государь. Желаю царице скорейшего выздоровления.
– Благодарю. До свидания.
– До встречи.
В 10 часов утра 14 ноября 1559 года в палату заседаний Избранной рады вошли священник Сильвестр и окольничий Алексей Адашев. Первый из них выглядел мрачно, второй – несколько растерянно.