Белый человек
Шрифт:
– Может, это не из-за страсти.
– А из-за чего? Все убийства – из-за страсти.
– Ты романтик, Женя. Просто кто-то ненавидит женщин, как мы.
– Я не ненавижу женщин. Просто с ними все не так. Я их не чувствую.
– А я ненавижу. И больше всех – твою жену. Так бы и убил ее.
– Перестань! – хохотнул Евгений. – Она хорошая.
– Лучше, чем я? – Глеб подполз к Евгению и положил ему голову на колени.
– Нет, что ты, нет никого лучше тебя, – мягко сказал Евгений и погладил юношу по голове.
– Почему тогда не уйдешь от нее?
– А на кого я ее оставлю? Она же не работает. И мы все равно не сможем встречаться открыто. Она нужна тебе так же, как и мне. Она как омела, под которой мы целуемся, – прикрывает нас.
– Гребаный Приют, – сказал Глеб. – Гребаный Пейл Арсин.
– Думаешь, это он убил Лилию?
– Не знаю, вряд ли. Но он – тот еще кобель. Как и этот ваш Василь. Меня бесит, что он подкатывает к моей мамке. Ей вроде нравится, но представь, каково мне будет, если у меня появится новый белый папочка? Может, она прямо сейчас с ним. Не хочу об этом думать. А еще он зазнайка, и это тоже меня бесит. Он смотрит на меня, как на говно. Однажды он со мной повел разговор о том, что понимает, каково это – быть не таким, как все! Да пошел он в жопу! Я, может, и педик, зато не урод. Кто знает, что там у него, в его белой башке. Да какая разница! Чем больше женщин умрет, тем лучше. И еще бы женушку твою кто прихватил.
– Не говори так, прошу. И ведь твоя мама – тоже женщина.
– Мама – это другое. Но если она умрет, я не расстроюсь. Лишь бы ты был рядом и утешил меня.
Евгений чмокнул Глеба в лоб.
– В тебе кричит юношеский максимализм. За это я тебя и люблю.
– А когда я стану старым, разлюбишь?
– Не говори глупостей.
Евгений поцеловал Глеба. Домой он вернулся позже, чем рассчитывал.
III. Компания
Зачем человеку нужна компания? Почему в одиночестве он тоскует и бросается на стены, как бешеная собака? Почему старается заглушить тишину фальшивым пением, бессмысленными фразами, обрывками мыслей?
Потому что окружающий мир – это враждебная среда, темный коридор в неизвестном доме, где нет дверей и всюду только дверные проемы, провалы в пустоту в сырых стенах. Скрипучий пол выдает тебя с головой и оповещает того, кто ждет тебя в темноте. Вокруг сыро и пахнет мокрым деревом. Воздух затхлый. Думаешь о погребе, червях и гроздьях грибов. Грибы – болезненно-яркие и растут из одной точки, больше похожие на волосы, тянущиеся из бородавки. Живот сводит и тебя тянет по малой нужде.
Вдвоем брести в неизвестность гораздо легче, можно что-то шепнуть и надеяться на ответ. И даже если неведомое чудовище бросится на тебя из темноты, есть шанс, что вместе вы сможете его одолеть. Но я знаю: ты пытаешься убедить себя в этом. И ты знаешь об этом. Под поверхностным слоем долга – тонким, как запястье школьницы, тонким, как бледная кожа старой девы, – щедрая жировая прослойка эгоизма. Кто-то другой нужен тебе не для того, чтобы разделить с ним твой страх, не для совместной охоты или дружного бегства. Нет, он нужен тебе для чего-то совсем другого!
Другой нужен тебе, чтобы им прикрыться.
Ты надеешься, что сможешь откупиться им, выторговать себе жизнь ценой его жизни.
Пейл Арсин сидел на скамье в маленькой камере, которая пустовала в участке городового уже много-много лет. Наверное, не все жители Приюта знали, что такая камера вообще есть. Приют, маленький городишко на краю света, где все друг друга знают, никогда не сталкивался с серьезными преступлениями. Иной раз кто-то затевал драку по пьяни или из-за любви (причины можно не разводить, если признать любовь опьянением), но серьезными правонарушениями это не назовешь. Когда-то давно, правда, говорят, на садовника Ефима нашло затмение, и он погнался с серпом за своим братом. Ту историю уже никто толком и не помнит. Ефиму недавно перевалило за сто, а брат его давным-давно умер. Теперь в городе происходило что-то исключительное, чего никогда не бывало, и это требовало принципиального иного подхода, а какого – Руслан не знал. Он смекнул, что самое правильное – изолировать Пейла. Не для того, чтобы ограничить его свободу, – а чтобы оградить его от возможных новых покушений. Поэтому он привел Пейла в камеру, которую до этого использовал как кладовку. Пейл не стал сопротивляться и сидел теперь там, среди смешного хлама: старых удочек, каких-то ящиков и потертых сапог.
Руслан никак не ожидал, что староста попытается убить Пейла. С тех пор, как Григорий рассказал ему о смерти дочери, городовой будто погрузился в полусон и плыл по кошмару, как лист по реке, сам не зная, куда этот кошмар его выведет. Старосту отвезли домой, но Руслан решил туда не ехать, чтобы не встречаться с Анастасией. Он не хотел наблюдать ужасные сцены и не нашел ничего лучше, как под предлогом ареста Пейла высадиться вместе с ним около участка и спрятаться там. По идее, он должен был ехать на место убийства, но городовой решительно не понимал, чем может быть там полезен. Умерла значит умерла – и все такое прочее. Тем более, на месте этот выскочка Анатоль. Он-то уже точно все разглядел и запомнил. Достаточно будет его пересказа. Надо просто подождать, и все решится само собой. Пейл – вот его забота. Главный подозреваемый. Вдруг кто-то устроит еще одно нападение на чужака? Ведь не зря говорят, что все полетело коту под хвост, когда он здесь появился. Второй год урожая нет… А теперь еще и убийство!
– Ну и что мне с тобой делать, голубчик? – вздохнул Руслан после долгого молчания. Он сел на край стола, и угол впился ему в зад.
– Отпустить, – Пейл улыбнулся, демонстрируя свои знаменитые ямочки на щеках. Разделенный на полоски решеткой камеры, он выглядел еще внушительнее – будто выше ростом.
– А если сейчас Анатоль и компания принесут клок белых волос с тела убитой?
Пейл пожал плечами:
– Не принесут, я же никого не убивал.
– Любой убийца так бы сказал.
– Это правда, – кивнул Пейл. – Послушай, Руслан, я вот о чем думаю. Раз мы с тобой здесь сидим и, видимо, просидим еще долго… – Пейл сложил пальцы в замок и похрустел суставами. – Тебе никогда не приходила в голову мысль, что мое появление здесь развязало вам руки?
– В каком этом смысле?
– Ну, вы жили тут – тихо, мирно, никого не трогали. Все друг друга знают, все – как на ладони. Вы жили, а в вас прорастали зернышки маленьких обид. Тот не так посмотрел, эта не так сказала. Обиды росли и выросли в уродливые деревья. Такие жуткие, какие представляешь, когда читаешь сказки в детстве: с большими корнями и кривыми ветками.
– Образно, – сказал Руслан.
– А потом на этих деревьях выросли отвратительные плоды, похожие на прыщи или гнойные нарывы. Они вот-вот бы прорвались, а потом – как удачно! – появился чужак. И этот чужак – как палец, который надавил на эти плоды. Они брызнули и разлились гноем. Понимаешь, о чем я?
– Не совсем.
– Я о том, что с появлением Пейла Арсина Приют превратился в Страну Делай-Что-Пожелаешь. Я удивлен, что это случилось только сейчас. Я думал, вы вцепитесь мне в глотку раньше.