Белый мусор
Шрифт:
— Приступай. Мы подождём, — сказала я.
Мо Рат бережно отнёс ординатёр-табло на чистый стол.
Я и Дель Фин подготовили помещение к блокаде. Заперли все двери и занавесили окна. Запретили Мо Рату выходить из комнаты. Я проверила и отключила все соединения с Инфосетью. Оставила лишь один ординатёр, чтоб Мо Рат мог искать нужную для ремонта информацию. Но поисковые запросы вводила сама, не подпуская Мо Рата к сети.
Посменно мы стояли за спиной мастера, следили за прогрессом, и за тем, чтоб тот тайком не слил куда-либо найденные данные.
Служащие
Через сутки работы Мо Рат добился стабильного изображения на экране ординатёра. Картинка была тусклой, чёрной по краям. Сенсорная панель не работала, поэтому Мо Рат наложил поверх новую, что сделала изображение ещё более тусклым.
Я и Дель Фин торжественно расположились перед столом. На подставке был закреплён ординатёр-табло, опутанный проводами и датчиками, как тяжелораненый в реанимации.
Мо Рат доложил:
— В памяти несолько файлов синемы. Они пронумерованы. Не сложно понять порядо воспроiзведенiя. К сожалению, не смог вывести изображенiя на большой экран. Iнтерфейсы слiшом разные.
— Врубай! — рявкнул в громкоговоритель Дель Фин.
Глава 60. Президент Out
›››
На экране виден простой деревянный стол с ворохом бумаги и старинным ординатёром. Рядом стоял мужчина в зимней куртке, шерстяной шапке и солнцезащитных очках. Его взгляд был направлен в камеру. За спиной мужчины висел обгорелый полосатый флаг со звёздочками в углу.
«Можете начинать» — сказал кто-то за кадром.
Мужчина в очках кивнул:
— Меня зовут Николас Грант. Я президент Соединённых Государств Америки. Это мой первый большой отчёт за те шесть лет, что я и мои сограждане живут в России, близ города Архангельска. Надеюсь, пропускного канала на спутнике хватит для всего отчёта. Согласно требованиям наших надзирателей, я буду говорить по-русски…
— Возражение, — сказал кто-то за кадром. — Слово «надзиратель» имеет враждебную окраску. Предлагаю использовать мягкий термин «друг» или нейтральный — «наблюдатель».
— Согласно требованиям…
— Вернее употребить слово «просьба».
— Согласно просьбе наших друзей-наблюдателей, я буду говорить по-русски… хотя ещё плохо владею.
— Вы говорите превосходно.
— Мерси. Архангельск — последний портовый город страны, который уцелел. Я долго решал, в какой форме вести лог событий президента Соединённых Государств Америки. Русские только в последний год ослабили наблюдение. Они не то, чтоб стали нам доверять, они просто перестали нас бояться…
— Ненужная вольность. Если вам кажется, что вас стесняют в свободе, не значит, что так и есть, — вставил реплику голос за кадром.
Николас Грант вздохнул и продолжил:
— Обращаюсь к тем ста миллионам сограждан, что успели переселиться в Австралию. Если вы смотрите моё сообщение, смотрите внимательно. И вы увидите больше… Как настоящий капитан, я покинул наш остров свободы последним. Состав флотилии: 342 полногружённых танкера, 2087 теплоходов гражданского назначения. На президентском линейном корабле везли демонтированную Статую. Количество военных кораблей не буду озвучивать в данном логе. Общее количество последних переселенцев — чуть более двух миллионов граждан.
К несчастью, Господь отвернулся от нас. Когда мы проходили по Северному русскому морю, огибая Второй океанский разлом, мир облетела новость, что в водах открывается новый разлом, который полностью преграждает путь в Австралию. Военные суда, что шли на день впереди нас не вернулись. На связь не выходили. Считаем их погибшими в действии.
Мы долго ждали в море, мы надеялись, что информация изменится… Пришлось принять тяжёлое решение и попросить убежища у русских. Мы понимали, что на несколько поколений должны забыть о попытках достигнуть Австралии.
— Довольно, — прервал голос за кадром. Слишком большой файл для отправки.
— Но, я не успел…
— Толяныч, вырубай.
Экран погас.
›››
Тот же человек и фон с флагом. Президент сам держал камеру, направляя на себя:
— Прошло четыре года. Я переизбран на второй срок. Я и в Австралии победил со значительным перевесом. В Австралии я назначил исполняющим обязанности Президента моего товарища по Уэст-Пойнту. Предоставил ему полную свободу принятия решений. Невозможно управлять Австралией по радио. Русские и французы мониторят переговоры. Следят за… за качеством связи. А связь ненадёжная. Очаги катастрофы, разрывающей нашу планету, вносят непредсказуемые помехи. Иногда мы целый месяц не можем поймать сигнал. Довольствуемся короткими сообщениями через старинный перегруженный спутник.
Сложившиеся погодные условия не позволяют запускать новые спутники, хотя русские и французы построили себе космодром… нам они говорят, что это задел на будущее. Впрочем, наши геофизики подтверждают, что нелётная погода продержится ещё лет сто минимум. Русские и французы заняты собственной любовной игрой. Им больше нет дела до американцев. Тем не менее, продолжаю говорить по-русски, соблюдая взятые на себя обязательства.
— Ну, мерси, — дополнил насмешливый голос за кадром.
Президент направил камеру на улыбчивого толстого человека, который сидел в кресле и пил чай, закусывая печеньем:
— Это Пиотр Владиславович, русский наместник в Архангельске. Мой хороший друг.
Пиотр помахал печенькой. Президент повернул камеру к себе:
— Мы добились от объединённого русско-французского правительства право основать близ Архангельска собственное поселение и права автономной области. Французы помешаны на сохранении своего культурного богатства. Одним из условий предоставления нам автономии — невозможность выбора названия. Французы окрестили нас Бретань Нуво. Мы же провозгласили свою новую родину Средней Северной Америкой.