Белый павлин. Терзание плоти
Шрифт:
— Почему?
— О, не знаю… только у меня такое состояние, не хочу ни разговаривать, ни обращаться к кому-то… как это бывает у птиц, они даже не знают, какая трель выйдет у них в следующую минуту.
Когда я уходил, он сказал:
— Да. Оставь мне эту книгу… она меня покорила… я хочу сказать, что я уже не тот, каким был вчера, потому что эта книга покорила меня. Я должен что-то сделать до наступления темноты!
Когда я вернулся домой, Летти еще не пришла. Я поставил фиалки в маленькую вазочку на столе. Как
Она приехала примерно к шести часам в автомобиле с Мэри, которая не стала выходить из машины. Я помог с вещами. Летти уже начала делать покупки. Ее бракосочетание было назначено на июль.
Комната сплошь завалена вещами: скатертями, нижним бельем, всякими изделиями из шелка, ковриками и занавесками. Все смотрелось, как на параде: оружие, готовое к бою. Летти была очень довольна. Она не стала даже тратить время на то, чтобы снять шляпку, а сразу принялась развязывать тесьму на своих картонках и пакетах, открывать их, все время при этом разговаривая с мамой.
— Смотри, моя маленькая мама. У меня самая чудесная нижняя юбка. Правда, она премиленькая?! Послушай! — она пошуршала в руках тканью. — Приятный звук, не правда ли? Фру-фру! Она такая очаровательная, сшита прямо по мне, нигде не морщит. — Она приложила юбку к талии, выставила вперед ногу, посмотрела вниз и сказала: — Очень хорошей длины, правда, моя маленькая мама?.. А еще говорят, что я высокая… Это как сказать. Тебе бы хотелось иметь такую, мамочка?.. О, ты ни за что не признаешься в этом. Да ты в ней будешь просто прекрасна, как и любая женщина… поэтому я купила для тебя эту шелковую вещицу… прелестная, верно?.. не надо ничего говорить, я и сама вижу, что здесь слишком много бледно-лилового цвета. Ну-ка! — Она взяла ткань и поднесла к маме на уровне ее подбородка. — Очень идет тебе. Красиво, разве нет? Тебе не нравится, мамочка? Похоже, ты не очень довольна. А я между тем уверена, что тебе идет… ты выглядишь такой молодой. Я хочу, чтобы ты не была такой уж консервативной. Тебе нравится?
— Конечно, нравится… Я только думаю, почему ты была в таком взбудораженном состоянии, когда покупала все это. Знаешь, ты не всегда…
— Ладно… ладно, дорогая моя, не капризничай и не читай проповедей. Это такое наслаждение — ходить за покупками. В следующий раз пойдем вместе, ладно? Мне так понравилось это… но я хотела бы, чтобы ты там тоже побывала… Мэри возражать не будет, с ней так легко… мне нравится делать удачные покупки… О, это великолепно!.. Мне много еще нужно купить. О, ты не видела это покрывало… вот именно такой цвет будет преобладать в нашей комнате — золото с янтарем…
Неудачное начало. Я смотрел, как тени становились все длиннее, и длиннее, как сверкала вода вдалеке, как запад постепенно окрасился в цвет золота… Наконец Летти спустилась вниз, со вздохом заявив, что устала.
— Ступай в столовую и выпей чашечку чая, — велела мама. — Я попросила Ребекку сразу заварить его, как только ты пришла.
— Ладно. Лесли придет позже. Полагаю — примерно в половине девятого, как он сказал. Показать ему то, что я купила?
— Мужчине здесь нечего смотреть.
— Мне нужно переодеться. Думаю, ничья помощь не понадобится. Пусть только Ребекка посмотрит на мои покупки… в другой комнате… и, Бекки, заверни их, пожалуйста, и положи мне на кровать.
Как только она ушла, Летти сказала:
— Ей это занятие понравится, правда, мама, ведь мои вещички такие прелестные! Мне нужно новое платье, мама, как ты думаешь?
— Делай, что хочешь.
— Полагаю, нужно; однажды вечером он сказал, что не любит блузки с юбками; он терпеть не может пояса. Я надену это старое кремовое, кашемировое; оно стало выглядеть очень миленько, после того, как я приспособила к нему новый шнурок. Эти фиалки приятно пахнут, правда?.. Кто принес их?
— Сирил принес.
— Джордж прислал их тебе, — сказал я.
— Ладно пойду сниму платье. И почему мужчины доставляют столько волнений?
— Эти волнения тебе нравятся, — сказала мама.
— О, разве? Какая досада! — И она побежала наверх.
За Хайклоузом солнце было совсем красным. Я встал коленями на подоконник и улыбнулся судьбе и тем людям, которые думают, что странные ситуации — это, как правило, плод нашего воображения, Солнце садилось за кедрами, медленно-медленно опускалось за деревьями, потом исчезло за холмом.
— Надо пойти, — сказал я сам себе, — сообщить ему, что она не придет.
Я прошел по комнате, обошел лестницу и направился к двери. Летти спустилась вниз, одетая в белое… то ли в кремовое… Она выглядела очень довольной, снова была бодрой, хотя все еще переживала дневные впечатления.
— Я приколю к платью эти фиалочки, — сказала она глядясь в зеркало и переводя взгляд с меня на свое отражение, которое словно освещало темную комнату.
— О, ты мне напомнила, — сказал я. — Джордж Сакстон хотел повидаться с тобой сегодня вечером.
— Чего ради?
— Не знаю. Они получили предписание покинуть ферму, мне кажется, он расчувствовался.
— О, ну… Он придет сюда?
— Он сказал, что если бы ты немножко прогулялась по лесу, то встретила бы его.
— Да! О, конечно! Ну, конечно, я не могу.
— Конечно, нет… если не хочешь. Между прочим, это его фиалки у тебя на груди.
— А, это… пусть остаются, это не имеет значения. Но зачем он хочет видеть меня?
— Не могу сказать, уверяю тебя.
Она посмотрелась в зеркало, потом на часы.
— Подумаем, — ответила она. — Сейчас только четверть восьмого. Еще три четверти часа… Но зачем ему это нужно? Понятия не имею.
— Впечатляет, не так ли? — спросил я с иронией.
— Да, — ответила она, глядя в зеркало. — Не могу идти в таком виде.
— Ну хорошо. Не можешь, так не можешь.
— Да и потом… скоро стемнеет. В лесу будет очень темно, правда?
— Да.
— Ладно, я дойду только до конца сада. Одну минуту… сбегай, возьми мою шелковую шаль из шкафа… надо торопиться, пока светло.