Белый Волк
Шрифт:
— Джаспер-то хоть цел?
— Собака Килии.
— Да, с ним все хорошо. Настоятель Кетелин о нем заботится.
— А почему брат Лантерн теперь одет не по-монашески?
— Он вышел из ордена. Он, как и я, был послушником и вечных обетов еще не принес. Может, съешь еще что-нибудь?
— Мне все-таки хотелось бы знать, что такого ужасного у вас произошло.
— Там погибли люди, Рабалин, — вздохнул Брейган. — А настоятеля ранили ножом.
— Это брат Лантерн остановил их, да?
— Откуда
— Я не знал, просто догадался. Я видел, как он обработал арбитра, который тебя ударил. Он нисколько не боялся, да еще велел людям отнести арбитра в трактир. Я и подумал, что, если горожане придут к монастырю, он тоже не испугается. Кого он убил?
— Я уже сказал, что не хочу говорить об этом. Спроси его самого, когда он вернется.
— Он тоже не скажет. И он не любит меня.
— Он и меня не очень-то любит, — смущенно улыбнулся Брейган.
— И все-таки вы путешествуете вместе. Почему?
— Настоятель попросил его проводить меня в Мелликан.
— Что ты будешь делать, когда придешь туда?
— Вручу письма церковному конклаву, а затем принесу обет перед епископом.
— До столицы далеко идти.
— Полтораста миль. Лантерн рассчитывает добраться туда дней через двенадцать — пятнадцать.
— А война? Нам встретятся солдаты?
— Надеюсь, что нет, — испугался Брейган. — Мы будем покупать провизию в деревнях и держаться подальше от больших дорог.
— Ты когда-нибудь бывал в столице?
— Нет, ни разу.
— Килия была. Она говорит, что там на арену выпускают бойцовых зверей. А Келиас и Педлар говорили, что такие звери и на войне будут драться. Их называют Смешанными, и король обещал составить из них целую армию,
— Я не люблю говорить о-таких вещах. — Брейган попытался придать своему голосу суровость, но потерпел неудачу.
— А я бы хотел увидеть хоть одного.
— Поосторожнее с желаниями, мальчик, — сказал Лантерн, внезапно выйдя из-за деревьев. — Смешанные — это чума, а тот, кто хочет их использовать, — полный дурак.
Утром шестого дня, усталые и голодные, они пришли к почтовой станции близ укрытой в холмах деревушки. Припасы у них почти вышли. Почтовый двор состоял их трех деревянных построек и пустого, без лошадей, загона. Над трубой самого большого дома лениво поднимался дым. В деревне не наблюдалось никакого движения — только лисица прошмыгнула по главной улице и скрылась.
Скилганнон велел Рабалину и Брейгану ждать на опушке рощи, а сам зашагал к станции. Из дома вышел навстречу ему крепкий мужчина, коротко остриженный, но с окладистой бородой,
— Доброе утро, — сказал он.
— И тебе того же. Где твои лошади?
— Солдаты забрали. Станция закрыта на неопределенное время. Все ушли, — добавил смотритель, поймав взгляд, брошенный Скилганноном в сторону деревни. — Датиане, говорят, в одном дневном переходе отсюда, поэтому люди похватали пожитки — и наутек.
— А ты что ж?
— Мне идти некуда, сынок. Мой дом тут. Еда еще осталась, так что если ты и твои друзья хотите позавтракать — милости просим.
— Ты очень любезен.
— Я, по правде сказать, рад буду побыть в компании.
Зовут меня Сет. — Он протянул руку. Скилганнон пожал ее, и Сет покосился на изображение паука. — Ты знаешь, что тебя ищут? Они здесь были вчера. Говорили про большую награду. — Награда будь здоров, — подтвердил Скилганнон.
— Тогда тебе лучше тут не задерживаться. Думаю, они еще вернутся.
Скилганнон позвал своих спутников. У западной стены опустевшего амбара по-прежнему стояли столы и стулья. Сет усадил своих гостей и отправился на кухню. Скилганнон пошел за ним. Хозяин, обернув руку тряпкой, снял с плиты конфорку и поставил на огонь большую сковороду. Когда на ней зашипели восемь толстых ломтей окорока, у Скилганкона в желудке заурчало.
— Насчет меня не беспокойся, сынок, — сказал ему Сет. — Я за наживой не гонюсь.
— Куда ушли деревенские?
— Кто в Мелликан, кто на юг, кто повыше, в холмы, Война проиграна, можно не сомневаться. Солдаты, которые увели моих лошадей, были дезертиры — они сказали мне, что только столица еще держится.
Сет перевернул ветчину ножом.
— Ты наашанит?
— Нет, но я вырос в Наашане.
— Говорили, что королева-колдунья пришлет войско нам на подмогу, но оно так и не пришло.
Хозяин сдвинул ветчину вбок и поочередно разбил над сковородкой шесть яиц. Три желтка лопнули и слились в клейкую массу.
— Никогда не был силен по части стряпни. Ну да ничего, все равно вкусно будет. Мои куры несут хорошие яйца.
Скилганнон успокоился и спросил с улыбкой:
— Давно ты здесь?
— Скоро будет двенадцать лет. Это хорошее место. Люди не злые, и до войны дела шли очень даже неплохо. Я и комнаты для проезжих завел. Двадцать кроватей, и они почти не пустовали. Думал, что стану богачом.
— Что бы ты стал делать, если б разбогател?
— Не знаю, — засмеялся Сет. — Я ведь к роскоши не привык. Есть, говорят, в Мелликане один бордель, а в нем женщина, которая за ночь берет десять рагов. Веришь, нет? Что ж она вытворяет за такие-то деньги? — Он потыкал яичницу на сковороде. — Кажись, готово.
Сет разложил еду по четырем деревянным тарелкам. Брей-ган прочел молитву, и все молча приступили к трапезе.
— Я уже второй раз на дню завтракаю, — доев, сообщил Сет. — И сейчас получил куда больше удовольствия, ей-ей.