Белый вождь(без ил.)
Шрифт:
Глава XXXVIII
Карлос уже достиг зарослей, а его преследователи еще только отъезжали от стен крепости. Гнаться за ним можно было, разумеется, лишь верхом, а на то, чтобы оседлать коней и взять оружие, требовалось время. Поэтому Карлос уже не боялся, что его нагонят, и не стал запутывать след. Он был уверен в своем скакуне и знал, что уйдет из-под носа у преследователей и ему незачем скрываться в зарослях.
Пробираясь к ожидавшим его друзьям, Карлос уже не думал больше о собственной безопасности и тревожился только о доне Хуане и его спутниках. Он вдруг понял,
Не успел он пересечь и половины открытого пространства, а беспокойство о друзьях уже заглушило в нем всякий страх за собственную жизнь, и он представлял себе, что надо сделать. Он не станет углубляться в заросли, а направится сразу к тропе, ведущей на Утес загубленной девушки. Уланы поскачут той же дорогой, а тем временем дон Хуан и тагносы успеют скрыться.
Карлос воспользовался бы этим планом, если бы он мог положиться на благоразумие дона Хуана, но он опасался так поступить. Дон Хуан горяч и не слишком дальновиден. Заметив, что за Карлосом погоня, он, конечно, сочтет своим долгом, как они условились, выйти с людьми из чащи, а именно этого Карлос и не хотел. Вот почему он помчался галопом прямо туда, где дон Хуан со своими спутниками, не слезая с коней, ждали его в засаде.
– Слава богу, с тобой ничего не случилось! – воскликнул дон Хуан. – Но они гонятся за тобой. Вон они скачут, и сколько их!
– Да, – ответил Карлос, бросив взгляд назад. – Но они очень отстали.
– Что же нам делать? – спросил дон Хуан. – Рассеяться в кустах или держаться всем вместе? Ведь они скоро будут здесь.
Карлос задумался и ответил не сразу. У них было три более или менее верных возможности спастись: первая – рассеяться в зарослях, как предлагал дон Хуан; вторая – держаться всем вместе и немедленно отступить той же дорогой, по которой они прискакали сюда, но только не показываясь на глаза преследователям; и, наконец, – не скрываться, появиться перед ними, а уж затем уходить той же дорогой. Вступить в бой при сложившихся обстоятельствах было бы безрассудно и бесполезно.
Охотник не привык долго раздумывать, он взвесил эти планы мгновенно. Первый он тотчас же отбросил. Рассеяться в чаще значит, пойти на жертвы. Лес невелик, какие-нибудь две мили в ширину, хотя и вдвое больше в длину. Солдат здесь столько, что они легко могут окружить его, и они, конечно, не преминут это сделать. Заросли прочешут вдоль и поперек, переловят половину людей, сочтут их причастными к происшествию в крепости и сурово накажут, а то и просто застрелят на месте, несмотря на то, что нет никаких доказательств их вины.
Карлос применил бы второй план – попытался бы пробраться через заросли, не показавшись преследователям, но он опасался, что их настигнут до наступления ночи. Мулы под тагносами уже притомились, а у большинства солдат хорошие, быстрые кони. Если бы не это, всем им удалось бы скрыться незамеченными, и тогда дон Хуан и его люди не навлекли бы на себя подозрения в соучастии. а это было бы так важно для будущего... И, однако, о втором плане нечего было и думать. Карлос принял третий.
На эти размышления у охотника ушло вдвое меньше времени, чем у вас на то, чтобы прочитать о них. Не прошло и нескольких секунд, как Карлос ответил дону Хуану, возвысив голос настолько, чтобы его услышали и все остальные. Его ответ был приказом:
– Все до одного – вперед через заросли! Высуньтесь из кустов, но чтобы видны были только головы, плечи и луки. Испустите боевой клич! Тут же поворачивайте назад и рассейтесь во все стороны! За мной!
Наскоро отдав эти распоряжения, Карлос ринулся в заросли и вскоре вынырнул у опушки. Почти одновременно, вытянувшись в неровную линию, показались тагносы; с одной стороны их охранял дон Хуан, с другой – Антонио. Размахивая над головой луками, они испустили воинственный боевой клич, словно и в самом деле были дикими индейцами.
Даже на небольшом расстоянии лишь наметанный глаз мог заметить, что это индейцы – тагносы, а не дикие воины. Головы почти у всех были обнажены, длинные волосы развевались на ветру; по внешнему виду они и впрямь мало чем отличались от своих соплеменников из прерий. У всех были луки – оружие, которым и до сих пор пользуются мирные индейцы, если уже дело доходит до боя, и их боевой клич звучал не менее грозно, чем клич некоторых племен, называемых обычно «воинственными», «дикими». Многие из спутников Карлоса еще не так давно принимали участие в сражениях. Многие лишь совсем недавно стали мирными тружениками.
Их появление произвело именно тот эффект, на какой и рассчитывал охотник на бизонов. Солдаты неслись вперед беспорядочными кучками, некоторые были уже на расстоянии трехсот шагов от зарослей; теперь от неожиданности они осадили лошадей. Передние тотчас повернули бы обратно, если бы не увидели, что новый большой отряд улан выезжает из крепости.
Преследователи растерялись. Они были уверены, что в зарослях дикие индейцы и что их там несметное множество. Их уверенность подкреплялась событиями последнего времени – ведь солдаты верили, что все эти дни они как раз и гонялись за дикарями. И вот теперь те сами напали на них! Вот почему уланы остановились на равнине, ожидая подкрепления.
Карлос предвидел такое действие своей уловки. Он приказал своим товарищам без шума отойти назад, под прикрытие кустов; и вскоре все они собрались в том самом месте, где недавно стояли в засаде.
Теперь их повел через заросли Антонио – только не к Утесу загубленной девушки, а тропой, которая вела к другому подъему на плоскогорье. Когда они, отъехав на добрые три мили от своей засады, пробирались среди скал наверх, издали они увидели заросли и раскинувшуюся позади долину. На открытом пространстве перед зарослями все еще разъезжали храбрые солдаты; они так и не решились проникнуть в чащу, где, как они думали, притаились свирепые дикари.
Карлос и его спутники поднялись на плоскогорье, круто повернули на север и направились к ущелью, которое было примерно в десяти милях отсюда; однако, пока они пересекали прерию, позади не показался ни один преследователь.
Ущелье тянулось на восток и выходило к нижнему течению Пекоса. Это было русло потока, наполнявшееся водой только в дождливую пору, а теперь совсем пересохшее. Дно устилала мелкая галька, на которой почти нельзя различить следов: лошади лишь смещают камешки, не оставляя знаков, которые может прочитать следопыт. Здесь старые отпечатки невозможно отличить от новых.