Бенвенуто Челлини
Шрифт:
— У меня еще никогда не было человека подобного ремесла, который бы мне так нравился и так бы заслуживал вознаграждения. Он добрый товарищ и очень много работает, и потому необходимо, чтобы вы, сударыня, сами помнили о нем. И он никогда ничего не просит! Видно, сердце его занято только трудом. Надо сделать ему что-нибудь хорошее.
— Я вам об этом напомню, — сказала госпожа Тамп.
Очередная война с императором, четвертая по счету (1542–1544), началась из-за того, что в Павии (Миланское герцогство) испанские солдаты убили двух агентов Франциска, посланных в Стамбул для тайных переговоров. Ниццкое перемирие, заключенное на десять лет с императором в 1538 году, было забыто. Король двинул войска на Люксембург и занял его. Тогда же Франциском I был заключен союз с Османской империей, во главе которой стоял султан Сулейман Великолепный,
Война есть война. Когда по прошествии полутора месяцев Бенвенуто пришел к королю, он нашел его хмурым и озабоченным. Тем не менее Франциск нашел время посмотреть модели для украшения Фонтенбло. Первым был показан макет дворцовой двери. «Чтобы не изменять, насколько можно меньше, строй двери, которая была сделана в сказанном дворце, каковая была велика и приземиста, на этот дурной французский лад (с французами Бенвенуто не больно-то церемонился! — Авт.) у каковой отверстие было немного больше квадрата, а над этим квадратом полукружие, приплюснутое, как ручка корзины; в этом полукружии король желал, чтобы была фигура, которая бы изображала Фонтано-Белио; я придал прекраснейшие размеры сказанному пролету; затем поместил над сказанным пролетом правильное полукружие; а по бокам сделал некии приятные выступы, под каковыми в нижней части, которая была в соответствии с верхней, я поместил по цоколю, а также и сверху; а взамен двух колонн, которые видно было, что требовались сообразно с приполками, сделанными снизу и сверху, я в каждом из мест для колонн сделал сатира. Он был больше, чем в полурельеф, и одной рукой как бы придерживал ту часть, которая прикасается к колоннам; в другой руке он держал толстую палицу, смелый и свирепый со своей головой, которая как бы устрашала смотрящих. Другая фигура была такая же по своему положению, но различная и иная головой и кое-чем другим таким; в руке она держала бич о трех шарах, прикрепленных некоими цепями. Хотя я и говорю сатиры, но у них от сатира были только некии маленькие рожки и козлиная голова; все остальное было человеческим обликом. В полукружии я сделал женщину в красивом лежачем положении; она держала левую руку вокруг шеи оленя, каковой был одной из эмблем короля; с одного края я сделал полурельефом козуль, и некоих кабанов, и другую дичину, более низким рельефом. С другого края легавых и борзых разного рода, потому что так производит этот прекраснейший лес, где рождается источник. Затем всю эту работу я заключил в продолговатый четвероугольник, и в верхних углах четвероугольника, в каждом, я сделал по победе, барельефом, с этими факельцами в руках, как было принято у древних. Над сказанным четвероугольником я сделал саламандру — собственную эмблему короля, со многими изящнейшими другими украшениями под стать сказанной работе, каковая явствовала быть ионического строя».
Королю не просто понравился макет двери, он его развеселил. Франциск был великий охотник, дверь была словно поэмой в стихах, воспевающих это славное действо — охоту! Видя доброе расположение короля, Бенвенуто рискнул показать ему и второй, совсем неожиданный для короля макет, сделанный для украшения источника. Во всех этих работах Бенвенуто показал себя не только прекрасным ювелиром, но также скульптором и архитектором. Описание работы я опять дам в изложении Бенвенуто. Вам не наскучило еще читать его многосложный, часто грамматически неправильный, но при этом такой точный текст? Правда, иные выражения вызывают недоумение. Сама я его прозой просто упиваюсь.
В этой модели Бенвенуто «сделал фонтан в виде совершенного квадрата с красивейшими лестницами вокруг, каковые пересекались одна с другой, вещь, никогда еще невиданная в тех краях и редчайшая в этих. Посередине сказанного фонтана я сделал основание, каковое являлось немного выше, нежели сказанная чаша фонтана; на основании этом я сделал, соответственно, нагую фигуру, большой красоты. Она держала сломанное копье в правой руке, поднятой ввысь, а левую держала на рукояти сабли, сделанной в очень красивом виде; она опиралась на левую ногу, а правой наступала на шлем, так богато отделанный, как только можно было вообразить; а по четырем углам фонтана я сделал в каждом по сидящей фигуре, возвышенной, со многими красивыми эмблемами для каждой».
Королю, как всегда, понравилась модель, но он не понял, «какой красивый вымысел» создал мастер. С дверью все понятно, а здесь их величество был несколько озадачен, поскольку понимал, что Бенвенуто не похож на иных глупцов, «которые делают вещи с кое-каким изяществом, но делают их без всякого значения». И Бенвенуто раскинул павлиний хвост, ему мало было, что понравилась модель, ему до зарезу было нужно, чтобы королю понравились его речи.
В своей книге Бенвенуто не один раз подчеркивает, что оба они, и король и мастер, были как бы равновелики в своей профессии — идеальный король и идеальный художник! Да, они нравились друг другу. Почти ровесники, как сказали бы в наше время, оба мачо, настоящие мужчины, романтики, всегда готовые к подвигу. Конечно, Бенвенуто соизмерял пропасть, лежащую между ними, в социальном положении, он относился к королю с благоговением, но Франциск отдавал должное его мастерству, здесь Бенвенуто одерживал верх над королем, и это ему ужасно льстило.
«— Знайте, священное величество, что вся эта маленькая работа точнейше вымерена в маленьких футах, так что если выполнить ее потом на деле, она выйдет точно такой же красоты, как вы видите. Эта фигура посередине — в пятьдесят четыре фута, сделана она, изображая бога Марса; эти остальные четыре фигуры сделаны для дарований, которые так любит и поощряет ваше величество. Эта, по правую руку, изображена для науки всех словесностей; вы видите, что у нее ее приметы, что являет философию со всеми знаниями, ей сопутствующими. Эта вот являет собой все изобразительное искусство, то есть ваяние, живопись и зодчество. Эта вот изображена для музыки, каковой подобает сопутствовать всем этим наукам. Эта вот, которая является такой приветливой и благосклонной, изображена для щедрости, потому что без нее не может появиться ни одно из чудесных дарований, которые Бог нам являет. Эта статуя посередине, большая, изображена для самого вашего величества, каковое есть бог Марс, потому что вы единственный в мире храбрец, и эту храбрость вы ее применяете справедливо и свято в защиту вашей славы».
Здесь Бенвенуто совершенно искренен. Ни к одному из великих мира сего он не относился с такой преданностью, уважением и симпатией. Король одобрил все начинания Бенвенуто и велел казначею удовлетворять все его нужды.
Но — злосчастные звезды Бенвенуто!.. Госпожа Тамп узнала о визите Бенвенуто в тот же вечер из уст самого короля, и «у нее родилось такое ядовитое бешенство в груди», что она сказала:
— Если бы Бенвенуто показал и мне свои новые работы, у меня бы был повод напомнить вам о нем при случае.
Бенвенуто узнал о «ядовитости» и бешенстве фаворитки только через две недели и схватился за голову. Его ведь предупреждали! Как он не догадался «разыграть такую же комедию» с госпожой Тамп, почему прежде не показал ей свои модели? Он тут же схватил готовую серебряную вазочку и отправился к фаворитке с визитом. Дело было утром, а может быть, в полдень, во всяком случае, служанка, выслушав объяснения Бенвенуто, от имени хозяйки сказала, что «госпожа еще не одета и велела подождать». Говорят: ждать и догонять — хуже не бывает. Для Бенвенуто бессмысленное ожидание было вообще непереносимо. Но он ждал. Прошел час обеда, а о нем словно забыли. Терпение его истощилось, кроме того, голод давал о себе знать. Он еще немного посидел, повздыхал, но, увидев, «что час поздний, голод причинил мне такую злобу, что не в силах более вынести». «Послав ее в сердце благочестиво к черту», Бенвенуто ушел. Он направился в дом к одному из своих заказчиков кардиналу Лотарингскому:
— Ваше святейшество, я принес вам в подарок вазочку моей работы. Просьба одна — поддержать меня в милости у короля, если что…
Кардинал удивился, обрадовался и велел позвать казначея.
— О, не надо денег, — сказал Бенвенуто. — Я подарил свои труды тому, кто их заслужил, но умоляю — дайте мне стакан вина и кусок хлеба, потому что от природы я «немного слишком вспыльчив» и голод меня совершенно доконал. — Затем он рассказал всю эту историю с неудавшимся визитом.
Бенвенуто великолепно накормили, казначей принес от имени кардинала ему 100 золотых скудо, «каковым я совершил сопротивление, что не желаю их никаким образом». Деньги Бенвенуто вручили почти силой, и он повиновался.
Вскоре эта история стала известна во всех подробностях при дворе. Недоброжелатели фаворитки были в восторге и язвили на ее счет, более доброжелательные только подшучивали, главная героиня, госпожа Тамп, затаила на Бенвенуто «великую злобу», которая со временем доставила ему много неприятностей.