Бер и Берегиня
Шрифт:
Тогда мы еще не знали, что наши мужчины были на краю гибели.
22.1. Кирилл Коновалов.
Кирилл.
До деревни нашего деда дошли только к ночи. Тут, в Нави, время текло не так, как в мире людей. Оно то замедлялось, то, наоборот, летело, словно сумасшедшее. Поэтому определить, сколько мы на самом деле провели тут, не представлялось возможным.
Зайдя в деревушку Игната, в глаза бросалось отсутствие в избах света. Об электричестве, конечно, речи и не могло быть. Но лучины-то должны гореть.
— Отец, а где все? — мой капитан встал за моей спиной, уже
— А нет никого. — улыбнулся Игнат, оборачиваясь на звук голоса. — Я тут один.
Блядь. Блядь, блядь, блядь!
— Какого хре., — Милош не успевает договорить, как его опутывают тонкие, кроваво-красные нити, стреноживая серба и валя его на землю. Мой бер берет надо мной верх, и вот нити, которые тянутся ко мне, пытаясь уцепиться за человеческие ноги, разрываются на мелкие кусочки и соскальзывают уже с медвежьих лап. Бер оглушающе рычит. А Игнат, точнее, колдун, лишь усмехнулся.
— Я не боюсь тебя, Бер. Ты еще слаб. Не надо было глушить своего зверя, майор. Тогда бы я, может, и испугался бы.
Ах ты ж падла! — мысленно ору я, а Бер клацает челюстью, целясь в горло чернокнижника. Тот смеетсяя в ответ, щелкает пальцами, и оказывается рядом с Милошем, приставив к горлу серба тонкий черный кинжал.
— Осторожно, майор. Ведь человеческое тело такое хрупкое. А пока на нем мои узы, он не обратится.
Блядь.
— Правильно мыслишь, майор. — улыбается колдун все шире. — Возвращайся человеком, и тогда я сохраню твоего друга живым. Не на долго. Но все же.
Смотрю на Милоша. На шее вздулись вены от напряжения, синие глаза горят огнем, но обернуться не получается. Как же мы так лоханулись-то. Ведь знали же, что тут нельзя никому верить. Никому!
Бер нехотя отступает, и я с хрустом разгибаюсь.
— Кто ты? — спрашиваю первое, что приходит в голову.
— Может тебе еще и имя мое назвать, а, Майор? Так ты его знаешь. Охренеть! Коновалов и Вук, — он пиннает серба по спине, — попались, как последние лохи! Хозяин будет доволен.
Мои ноги так же опутывают нити, впиваясь в кожу огнем. Ноги, торс, грудь, шея. Боль пронзает все тело. Колени подгибаются, отказываясь держать мою тушу, и валюсь на землю на эти же колени.
— Много вы крови нам попротили, — все так же упивается своим положением колдун. — Многих развоплотили. Но тут вы никто. Вы— жители прави, — достойны лишь пойти на обед хозяину.
Пазлл в голове начинает складываться в картинку, которая мне категорически на нравится. Колдун, хозяин. Твою мать.
— О, я вижу, ты понял, кто я. — Игнат смеется, запрокидывая голову назад. Как же хочется вцепиться в эту тоненькую шейку зубами и вырвать на хрен позвоночник!
— Да, косолапый, все правильно— внешность слепого старичка медленно, словно воск, оплывает, обнажая истинное лицо, точнее, морду. Этого мудака мы отправили обратно в Навь почти что десять лет назад. Город тогда захлестнула волна убийств, гибли дети от 0 до 14 лет. Эта тварь, что сейчас смотрела на меня, при жизни был врачем-педиатром, который решил уподобиться богу. Но бессмертие требовало жертв. Было убито пять детей. Самому младшему не
— Вспомнил? — Игорь Селиверстов шутливо поклонился. — Я вижу, вспомнил. Мне пообещали новую жизнь обмен на вас двоих. Я думаю, я этого достоен.
Мозг судорожно просчитывал наши с Вуком шансы. Расклад пока был не в нашу пользу. Боль он нитей постепенно утухала, меня захлестывала дикая злость. Мышцы сводила судорога от напряжения, заставляя нити впиваться глубже, разрезая тонкуя человеческую кожу. Бер рычал и рвался наружу. и в какой-то момент я дал ему волю.
23. Варвара Миронова
Наш беспокойный дом уже спал. Стрелки старых настенных часов упрямо приближались к четырем утра. Волчий час. Спали весь дом, но не я.
Не смотря на разговор по душам с Алисой, теплым семейным вечером с родственниками моего майора, душу терзал страх и беспокойство. Меня не покидало стойкое ощущение беды, будто над моей головой сгущались тучи. Или не над моей головой, а над головой Кирилла, что на данный момент для меня было примерно одинаково. Скорее, за него я боялась больше, потому что я не видела его, не могла прикоснуться.
— Варь, — голос Глеба Ивановича выдернул меня из мрачных размышлений. — Варя, дочка, не волнуйся ты так. Он взрослый, а если что и случилось, то Бер его не оставит.
— Я понимаю, но не спокойно мне, дядь Глеб. — я боролась с желанием ткнуться этому монументальному дедув грудь и разреветься.
— Ну-ну, полно тебе, дочка. — широкая жилистая ладонь потрепала меня по голове, как маленькую девочку. — Варь, не наделай гупостей. Сейчас самое важное, это ты и наш внук, или внучка. И зная своего внука, он спросит с меня жестко и серьезно, если с вами что-то случится. — Глеб Иванович плеснул мне в кружку ароматного травянного чая, и дал в руки. Я не почувствовала обжигающего тепла и отхлебнула. Горячая жидкость разлилась по желудку, разгоняя кровь.
— Дядь Глеб, поможешь мне?
На обветренном лице деда моего мужчины не отразилось не капли эмоций. Но все сказали его глаза.
— Ох, Варрррварра, — прорычал Глеб Иванович, обнимая меня так, что чуть не хрустнули ребра. — Я тебя в любом случае не брошу, что бы не пришло в твою кудрявую головку. Говорил я Кириллу, что у него жена без царя в голове, — он усмехнулся чуть криво, — Но именно такая ему и нужна. Я в тебе не ошибся. Пойдем! — Глеб Иванович взял меня за руку и решительно потянул за собой.
Под лестницей, ведущей на второй этаж, была неприметная дверка. Я б ее и не заметила, если быть честной, пока меня в нее не ткнул носом дед Кирилла. Заговорщицки подмигнув мне, Глеб Иванович достал из кармана ключ, и, провернув его в замке, открыл ее. Мои глаза округлились от удивления. Ого!
Как сказал бы Димка «тут было все, от батона до гандона!». Шучу, конечно. В маленькой, с виду, комнатенке, было все для туризма. Обувь, ряд костюмов теплых, рюкзаки на любой вкус и цвет!
— Подбирай под себя, дочка. — сказал тихо над ухом, и сам направился к дальнему углу комнаты, где стоял тот самый огромный рюкзак, который Глеб скинул на меня, когда нес внука домой.