Берег черного дерева и слоновой кости(изд.1989)
Шрифт:
Жаркий пояс, между поворотными кругами по обеим сторонам экватора, по которому нам предстоит путь, находится между 23 V20 северной и южной широты; его ежегодная средняя температура от 20° до 23°.
Этот пояс замечателен своими первобытными лесами, перевитыми исполинскими лианами. Растительность правильно изменяется с возвышением почвы и таким образом достигает иногда восьми ярусов, последовательно поднимаясь по горам. Все растительные виды, которые ползут союз вершенно разнородными ступеньками вверх по горам экваториального пояса, идут точно такой же лесенкой и в том же порядке от экватора к полюсам; там точно так же постепенно минуешь полосы пальм и бананов, папоротников и финиковых деревьев, мирт и лавров, вечнозеленых лесов, европейских лиственных деревьев, периодически теряющих свои листья, хвойных деревьев, кустарников, наконец, альпийских трав... Вот, любезный друг, на каких началах основана ботаническая география! Какие чудесные исследования могли бы мы здесь производить, если бы не были вынуждены заботиться о своей безопасности!
— И как можно скорее, так как никто не может поручиться, что Гобби, хватив лишний стакан рому, не прикажет принести нас в жертву своему Марамбе!
— Вот хотя бы в этом саду, — продолжал Гиллуа, — посмотрите, какие редкие растения! Вот эфиопский перец, мохнатый тамаринд, масличное дерево, сенегальская анона, древокорник, плоды которого так драгоценны для излечения болезни печени, баобаб Адансона, всякого рода бананы, гвинейские елей и до двадцати видов пандануса!.. А что это за растения? Какую великолепную коллекцию разных растительных видов мог бы я составить!.. Но понимаете ли вы теперь, каким образом растения помогают определению широты?
— Поистине география— всемирная наука, — сказал Барте, невольно увлеченный восторженностью друга,— и не может же эта наука заниматься земною поверхностью, не обращая внимания на растительность и животных! В вопросах фауны полюсы и экватор могут играть ту же роль, что и в ботанической географии: по широте легко определять зоологические виды. Да, я теперь вижу: отделять от земли существа, живущие на земле и под землей, писать их историю отдельно от истории земного шара, забывать о средствах их питания, о почве, которую они обрабатывают, о составе воздуха, которым они дышат, — это значит не заботиться о рациональной науке! Жизнь отдельная не может изучаться независимо от общей жизни. Не думаете ли вы, Гиллуа, что прежде чем браться за человеческую психологию, следовало бы хорошенько изучить физиологию растений?
— О, да! В природе нет ничего независимого и чудесного.
— Что правда, то правда: природа проста… Посмотрите, мы здесь беззащитны, несчастны, измучены, и вот достаточно сытного завтрака и солнечного луча, чтобы изменить течение наших мыслей, заставить нас мечтать и разговаривать, как будто мы — свободные исследователи среди лесов Африки!
— Но вернемся к печальному положению! Я разделяю ваше мнение о необходимости бежать.
— Если мы выйдем отсюда целы и невредимы, то клянусь: капитан Ле Ноэль получит из этой руки достойную награду!
— Так вы думаете, что надо следовать по течению Конго?
— Это единственно возможная для нас дорога.
— Но не безопасная. Ведь если за нами будет погоня, то негры станут искать нас именно в этом направлении!
— Конечно… Люди, посланные за нами в погоню, не ошибутся.
— Так что же тогда?
— Можно понадеяться на случай… И разумеется, уж мы не сдадимся им живыми! Во всяком случае, смерть гораздо лучше, чем это нестерпимое рабство, когда ни одного дня нельзя прожить в уверенности, доживем ли до завтра.
— Когда же мы предпримем эту прогулку?
— Чем скорее, тем лучше, ведь и через полгода шансов на спасение будет не больше!
— А как вы полагаете, если мы подождем еще некоторое время, не удастся ли нам подкупить какого-нибудь негра, который согласится быть нашим проводником?
— Надо делать подарки, а у нас нечего дарить. Не забудьте, что житель Матта-Замбы, согласившийся способствовать нашему побегу, непременно будет принесен в жертву фетишам, как только вернется сюда… Нет! Чем дольше ждать, тем хуже…
Слова Барте были прерваны страшными криками, доносившимися с главной площади, на которую передним фасадом выходил королевский дворец. Друзья прислушались и среди воя толпы ясно различили два незнакомых слова: Момту-Самбу. Оба юноши поспешно Подошли к ограде из лиан и бамбука, окружавшей место их заключения, и пристальней вгляделись в происходящее, стараясь распознать причину народного кипения.
— Недоставало еще, чтобы народ потребовал наших голов! — сказал Барте, грустно улыбаясь.
Каково же было их удивление, когда они приметили в шумной массе негров высокого человека с небрежно перекинутым через плечо ружьем и огромной собакой, который направлялся прямиком ко дворцу Гобби при восторженных криках народа.
Нельзя было ошибиться если не в национальности, то по крайней мере в его расе… Он был белый.
Как видение промелькнул он мимо бедных узников.
Что это за человек?.. Торговец неграми, разбойник или авантюрист? С ним, быть может, опаснее встретиться на большой дороге, чем с самым сильным дикарем?.. Но друзьям показалось, что его появление может оказаться спасительным для них.
3. Незнакомец
— Здравствуй, Гобби, — сказал между тем новый гость, без всяких церемоний проходя прямо в приемную царя, — поздравляю тебя с благополучным возвращением и желаю тебе и твоей державной фамилии тысячу радостей!
— Благодарю, Момту-Самбу, — отвечал знаменитый властелин, несколько смущенный.
— Ну, полно, успокойся, старый пьяница! — засмеялся гость, тотчас же смекнувший причину смущения Гобби. — Сегодня я не затем к тебе пришел, чтобы требовать своей доли тафии.
Гобби вздохнул свободно и осклабился до ушей от
удовольствия.
— Послушай-ка, Бульдегом, — продолжал Момту-Самбу, называя короля прозвищем, которое дал ему в веселую минуту, — до меня дошли слухи, что ты привел двух белых из своего похода к Рио-дас-Мортес. Правда это?
— Момту-Самбу такой же хороший угадчик, как и мои ганги, — сказал Гобби со зверским смехом,— он хорошо понимает, какая выгода иметь пару белых рабов, и потому приходит ко мне затем, чтобы выпросить их у меня для служения себе!