Берег черного дерева и слоновой кости(изд.1989)
Шрифт:
К счастью для них, почва, очень возвышенная в этом месте, позволяла им время от времени видеть сквозь лес реку, и они скоро отыскали дорогу.
На опушке леса они приметили своих товарищей, которые рубили великолепное дерево, что должно было превратиться в широкую и удобную пирогу.
— Вы видите, — радостно встретил их Лаеннек, — что в ваше отсутствие мы исполнили самую опасную часть нашего труда, потому что этот слабый топор легко мог сломаться об узловатый ствол.
— Чем мы можем помочь вам, любезный проводник? — сказал Барте.
— Ба! Каждому — свое ремесло; неопытные руки сразу сломали бы этот слабый инструмент. Теперь, друзья, ручаюсь вам, что не пройдет и недели, как лодка будет сделана, и мы в состоянии будем продолжать путешествие.
— Каким образом вы справитесь с этим громадным деревом?
— Наружная форма не играет роли, а выдолбить его взялись Йомби и Кунье с помощью могучего помощника, о котором мы не подумали.
— Какого?
— Огня.
— Любезный Лаеннек, вы, право, приучили нас к чудесам.
— Тут нет никакого чуда, друзья. Йомби и Кунье просто употребляют способ туземцев. Они сгладят одну сторону ствола горизонтально, а потом день и ночь будут поддерживать костер, брать из него раскаленные уголья и покрывать ими пространство, которое надо выдолбить. Угасший уголь будет немедленно заменен раскаленным, и, искусно управляя операцией, чтобы не сжечь боков, мы получим через неделю прочную и удобную лодку. Самое главное — не отходить от нашей будущей пироги, пока работа не окончится, потому что необходимо поддерживать огонь всегда в середине и на пространстве вдвое меньшем того, которое надо выдолбить. Потом очень легко отнять топором боковые выгоревшие части. Йомби в этом опытен; мы можем положиться на него.
— В самом деле, мужество, которое он выказал, с опасностью для жизни спасая лодку, доказывает нам, что мы можем положиться на его преданность.
— Еще сегодня утром я сомневался, но теперь ручаюсь честью, если только роковая судьба не вздумает воздвигнуть нам препятствия, что не пройдет и пяти месяцев, как вы вернетесь в наше отечество… ваше отечество,— сказал со вздохом бывший дезертир.
— Зачем поправлять ваше выражение, любезный Лаеннек?— ответил взволнованный Гиллуа.— Мы вернемся туда вместе, и будьте уверены, что вам зачтут десять лет страданий в этой стране, где вы оказали большие услуги, способствуя уничтожению предрассудков негров, видящих во всех белых торговцев людьми.
— Это невозможно, господа,— сказал побледневший Лаеннек, склонив голову, — я был осужден на смерть военным судом.
— Ваш проступок был не из таких, которые навсегда пятнают человека; теперь он заглажен. Разве вы ни во что не ставите услугу, которую оказываете в эту минуту? Поверьте, суд нашего отечества сумеет оценить это. Притом ведь тот, кого вы ударили в минуту помешательства, не умер.
— Я был осужден на смерть,— сказал Лаеннек еще с большей энергией, — и никогда не увижу Бретани!.. Притом я обещал Гобби вернуться, а «странник пустынь» не изменяет своему слову.
— Как только мы вернемся, мы выхлопочем вам помилование. Оставьте нам надежду, что ваше решение изменится.
— Надежду? Какое прекрасное слово вы произнесли, друзья! Если желаете, мы так назовем лодку, которая позволит нам оставить этот негостеприимный берег.
Молодые люди не настаивали более, но обещали себе, как только прибудут к берегам Банкоры, употребить все усилия, чтобы уговорить Лаеннека следовать за ними во Францию.
На закате солнца кедровый ствол, с которого сняли все ветви, был готов для долбления; Кунье и Иомби развели костер.
Чтобы не прекращались работы, путешественники переселились на опушку леса; и когда Буана позвала их ужинать, отесанная поверхность будущей пироги уже дымилась от раскаленных угольев.
2. Двенадцать дней плавания. — Берега
Банкоры
Разговор о страшной встрече Барте и Гиллуа во время прогулки занял весь вечер, и Йомби, который провел часть своей жизни в габонских лесах, где водятся гориллы, нисколько не сомневался в победе этого зверя над буйволом.
Горилла, рост которой далеко превосходит человеческий, самое сильное животное в Центральной Африке; не вполне изученное и до сих пор, оно впервые послужило предметом серьезного наблюдения для неустрашимого Шайю; и, несмотря на пристрастные рассказы некоторых путешественников, завидовавших великому исследователю Габона, ему мы и обязаны самыми подробными сведениями об этом странном животном.
Нельзя читать без трепетного любопытства о первой встрече мужественного путешественника с гориллой среди неизвестных развалин у источников Ютамбенне:
«Мы начали рассматривать руины, возле которых остановились; густой сахарный тростник рос там, где прежде были дома; я сорвал несколько стеблей, чтобы попробовать их, как вдруг мои люди указали мне на одно обстоятельство, приведшее их в чрезвычайное смятение. Там и сям тростник был изломан на кусочки, которые валялись на земле изжеванные. Я узнал свежие следы гориллы, и сердце мое наполнилось радостью. Люди мои переглянулись и прошептали:
— Горилла…
Идя по ее следам, мы скоро нашли четкие отпечатки ног животного. Впервые видел я эти следы, и то, что я испытывал, не поддается описанию. Итак, я увижу это чудовище, свирепость, сила и хитрость которого давали обильную пищу сказкам и россказням туземцев, животное, едва известное цивилизованному миру, за которым никогда не охотились белые люди. Сердце мое билось так сильно, что я боялся, как бы его звук не встревожил гориллу, и волнение мое дошло до такой степени, что превратилось в боль.
По следам можно было угадать, что здесь было несколько горилл. Мы решились идти их отыскивать.
Как только мы вышли из стана, оставшиеся мужчины и женщины собрались в кучку. Ужас изображался на их лицах. Мионге, Макиуда и Нголле составили одну группу охотников, я и Ява— другую. Было условлено, что мы будем держаться недалеко друг от друга.
Идя по следам, мы узнали, что животных четыре или пять, и ни одно не казалось очень велико. Все они шли на четвереньках — обыкновенная походка гориллы; время от времени гориллы садились жевать сорванный тростник.