Берег черного дерева и слоновой кости (сборник)
Шрифт:
— Положитесь на Кунье и на меня; пока опасность еще не более чем скрытая угроза, я не могу не чувствовать нервного беспокойства, но, столкнувшись с ней, я начну действовать, не колеблясь.
— Что же вы намерены делать?
— Мы спустим пирогу на воду и вернемся к берегу, от которого отъехали, напротив этой отмели. Мы так далеко, что ни одно из наших движений не может быть замечено. Вы останетесь в лодке, которую Буана искусно спрячет среди корнепусков, и пока вы будете нас ждать с карабинами в руках, мы с Кунье отправимся ползком в высокой траве узнать, с кем имеем дело. Что бы вы ни услыхали, не стреляйте, никого не надо привлекать к лодке, она — наше единственное спасение. Если опасность приблизится, вы должны положиться на инстинкт Буаны и немедленно выехать на середину реки… Если мы не вернемся в ночь, не беспокойтесь о нас, мы привыкли к этой жизни засад и неожиданных нападений… Если не услышите ничего больше о нас, потому что в этом краю, по негритянской поговорке, смерть прячется под каждой травинкой, вы положитесь во всем на молодую негритянку, которая проводит вас так же хорошо, как и я, к берегам Банкоры, где вы подождете случая отправиться дальше.
— Мы не можем согласиться! — сказал Барте решительным тоном. — Если вы подвергаете опасности вашу жизнь, справедливость требует, чтобы мы в свою очередь…
— Я требую от вас полного повиновения, в котором вы мне поклялись! — перебил Лаеннек с важным видом. — Я знаю все, что вы мне скажете, и не сомневаюсь в вашем мужестве, но вы не можете отправиться с нами: разве вы привыкли к зарослям? Как вы проскользнете без шума в высокой траве? Сумеете ли вы сидеть часами, спрятавшись в нескольких шагах от вашего врага, не возбуждая его внимания? Вы заставите убить нас всех без всякой пользы!.. Я подвергаю опасности мою жизнь, говорите вы, но я делаю это каждый день в течение десяти лет, и вы видите, что до сих пор я умел защитить ее! Для пользы всех нас я требую, чтобы вы остались в лодке. Не опасайтесь: не будет недостатка в случаях выказать вашу дружбу.
Через десять минут легкая лодочка подошла к тростникам, и Лаеннек со своим негром, вооруженный с ног до головы, без шума проскользнул в лес. Уале, хорошо выдрессированный для этих экспедиций, замыкал шествие, ожидая, чтобы сигнал хозяина вызвал его вперед.
Только что высокая трава закрылась за ними, как Гиллуа и Барте принялись напрасно прислушиваться: никакой шум не долетал до них.
Огонь все сиял так же ярко, бросая красноватый отблеск на берег и листья больших деревьев, и ничто не нарушало ночной тишины, кроме легкого плеска воды около берега и воплей хищных зверей, время от времени раздававшихся вдали звучно и протяжно…
Часы проходили медленно и однообразно, не внося никакой перемены в положение путешественников, оставшихся в лодке. Незадолго до рассвета таинственное пламя мало-помалу угасло, и когда взошло солнце, облив пурпуром и золотом воды Конго, Лаеннека и его спутника еще не было в лодке.
Борьба. — Страшный пир
Беспокойство молодых людей дошло до крайней степени, и, только вспоминая последние слова Лаеннека, они могли кое-как сдерживать свое нетерпение. Им хотелось броситься в лес отыскивать ушедших.
С того места, где они находились, из чащи тростника и корнепусков, они могли следить за течением реки только в самом ограниченном районе; на берегу же высокая трава и ветви деревьев представляли между ними и лесом непроницаемый лиственный занавес. Когда, вне себя от волнения, юноши обратились к Буане, молодая негритянка отвечала им, самоуверенно улыбаясь:
— Господин бодрствует, он придет, я всю ночь слышала его сигнал.
— Сигнал? — спросил Барте, вне себя от изумления.
— Да, белый человек разве не слыхал криков тано [34] ?
34
Тано — ночная птица, пожирающая трупы.
— Как! Этого зловещего пения могильщика?
— Кунье и Момту-Самбу подражали ему по очереди, чтобы показать нам, что все идет хорошо.
— Зачем же ты не предупредила нас?
— Два белых человека разговаривали между собой, они ни о чем не спрашивали Буану, и она думала, что господин научил их лесному языку.
— Итак, ты думаешь, что он скоро к нам придет?
— Да, потому что уже более часа, как я…
В эту минуту слова замерли на губах молодой негритянки.
Послышался жалобный крик, но такой слабый и далекий, что только тонкий слух Буаны мог уловить его.
— Что там такое? — спросил Барте, удивленный этим внезапным молчанием.
— Послушайте, тано говорит.
Пронеслись два звука, на этот раз несколько громче, но второй крик еще не затих, как молодая негритянка бросилась с необыкновенной быстротой к веслу и оттолкнула лодку метров на шесть от берега.
— К карабинам! К карабинам! — вскричала она.
Молодые люди схватились за оружие. Как раз вовремя.
Дикий вой раздался на берегу, и какой-то негр, бросившись в воду с копьем в руке, уцепился за пирогу. В мгновение ока Буана схватила топор, которым Кунье прежде резал лианы и хворост, и раскроила череп негру.
Второй негр бросился вслед за своим товарищем, но прежде чем успел подоспеть к нему на помощь, был убит из карабина Барте. Гиллуа готовился оказать такой же прием третьему разбойнику, но негритянка сильно гребла, и негры, оставшись на берегу, устрашенные ли участью своих товарищей или рассудив, что расстояние от пироги было теперь слишком велико, только усилили свои крики и пускали стрелы, падавшие в воду около беглецов.
Предупрежденная двумя криками — тано, которые означали «берегись», Буана спасла жизнь своим двум спутникам и себе.
Сигнал был дан Кунье.
Лодка продолжала продвигаться на середину реки, как вдруг сцена переменилась. Два выстрела из леса положили конец бессильным демонстрациям негров, и громкий голос Лаеннека приказал собаке:
— Геп! Геп, Уале! Геп!
Собака бросилась прыжками через высокую траву; за собакой бежали ее хозяин и Кунье.
Радостные «ура», раздавшиеся с лодки, приветствовали их появление, а Гиллуа и Барте приготовились играть свою партию в начинавшейся борьбе.
Увидев новых врагов, преградивших им дорогу в лес, испуганные смертью своих товарищей, негры потеряли голову и бросились в реку, чтобы попытаться ускользнуть вплавь. Их оставалось только шестеро, а после перекрестных выстрелов, грянувших одновременно с берега в лодки, — только двое.
Буана, гребла так искусно, что перерезала им дорогу.
— Ни один не должен спастись, — закричал Лаеннек своим друзьям, — или мы погибли!
Тогда произошла страшная сцена.
Уале бросился в реку; один из беглецов нырнул, но собака последовала за ним под воду, и несколько минут спустя вода на значительном пространстве окрасилась кровью… Потом громадная голова дога высунулась из воды; приметив последнего негра, делавшего отчаянные усилия, чтобы добраться прежде пироги до противоположного берега, собака решительно бросилась за ним в погоню. Несчастный принялся испускать умоляющие крики и, переменив тактику, поплыл прямо к лодке, надеясь доплыть до нее, прежде чем его догонит собака.