Берег черного дерева и слоновой кости (сборник)
Шрифт:
— Иорник, ты видел двух людей, которые приходили сюда?
— Да, господин.
— Ты должен избавить меня от них. Даю тебе неделю срока.
— Хорошо, господин.
— За смерть каждого из них ты получишь по пять тысяч пиастров.
— Скоро Иорник будет богат, господин.
— Смотри же!
— Еще одно слово скажет Иорник.
— Говори.
— Господин! Иорник убьет всех, кого ты велишь, но он не хочет висеть на рее.
— Ну да, разумеется же.
— Он убьет их в пути. На суше легче спрятать трупы.
— Делай как знаешь, но помни: если ты попадешься, я тут ни при чем. Я не желаю поплатиться за твою неловкость. Уговор дороже денег.
— Иорник знает это, господин. Иорник принял уговор.
Глава IX
Густапс и Иорник
Ночью разразилась буря. Она свирепствовала три дня подряд, и Эдуард Пакингтон, нанесший со своими двумя эскимосами визит Фредерику, принужден был все это время оставаться на бриге.
Несмотря на то, что термометр упал до тридцати шести градусов ниже нуля, океан не замерзал: ему мешала буря.
Северо-американский гражданин по-своему боролся с ветром и холодом: он непрерывно тянул стаканами то виски, то джин, то бренди, то херес. И он делал это очень добросовестно и серьезно, не умея, как и все американцы, ни на что больше употребить свой досуг.
На все вопросы Фредерика один из эскимосов, Иорник, отвечал, что несколько лет тому назад они провожали одного европейца со слугами до самой ледяной стены, через которую еще не переступал ни один человек. Потом эскимосы отправились к своему племени за помощью, так как у европейцев кончились припасы. Но когда они вернулись, не было уже никого в живых: все европейцы погибли от холода и голода.
Правда, впоследствии распространился слух, что двое или трое из членов экспедиции перебрались через ледяную стену, за которой лежит земля, свободная ото льда, куда улетают на зиму птицы; но и эта земля так же холодна, как и соседние страны, и поэтому те двое или трое европейцев, вероятно, тоже погибли.
Ответы эскимосов не дали герцогу ничего нового.
В течение трех дней, которые эскимосы пробыли на «Дяде Магнусе», они ничем не возбудили против себя подозрений. Напротив, Иорник выказал себя крайне услужливым и предупредительным. Он одобрил мысль Фредерика устраивать по дороге вспомогательные пункты и этим завоевал его симпатии.
Обычно Иорник говорил за себя и за своего товарища, Густапса, своего родственника, который, по его словам, был немой.
И эта услужливость, и немой родственник заставляли старого Грундвига с сомнением качать головой.
— Что-то не нравится мне вся эта история, — говорил он.
Когда буря стихла, льдины быстро смерзлись и образовали сплошное ледяное поле. Солнце появлялось на горизонте только на самое короткое время. Пора уже было оставить корабли и двинуться в дальнейший путь.
Однажды, после обеда, за столом остались только Биорны, Пакингтон и Гуттор с Грундвигом.
Беседа шла, разумеется, о предстоящей экспедиции.
— Скоро, — сказал Пакингтон, — солнце скроется на целых полгода.
— Вы ошибаетесь, — возразил ему герцог. — В этой части Гренландии полярная ночь продолжается только три месяца, и то все время с неба не сходит северное сияние.
— А не скажете ли вы, почему вы избрали для начала экспедиции именно такое время?
— Мы сделали это со специальным расчетом. Все прежние полярные исследователи делали иначе. Они начинали свое путешествие летом, что было, конечно, значительно легче вначале. Но зато потом, когда наступала суровая зима, у них уже не хватало сил, чтобы бороться с нею, и они погибали или отступали. Мы же надеемся преодолеть зиму со свежими силами, а к тому времени, когда появится усталость, подойдет лето, и это значительно облегчит нашу работу. А на крайний случай у нас есть вспомогательные пункты, которые обеспечат нам свободное отступление.
— Но нам не придется прибегнуть к их помощи, потому что я твердо верю, что мы добьемся своей цели! — воскликнул Пакингтон.
Глава X
Ночное покушение
Если бы кто-нибудь заглянул в помещение эскимосов на яхте американца в эту ночь, он бы застал Иорника и Густапса бодрствующими.
— Вполне ли ты уверен, Иорник, что взрыв произойдет вовремя? — спрашивал Густапс. — Ты сам назначил срок в десять дней… Помни, что я хочу, чтобы гибель «Дяди Магнуса» и смерть Биорнов и их слуг последовали одновременно.
— А господин даст Иорнику обещанные двадцать пять тысяч пиастров?
— Ты их получишь, Иорник. Но помни, что ни один норландец не должен вернуться. Никто не узнает о том, что случится здесь!
— Не беспокойтесь, господин. Иорник дал слово, и он сделает свое дело.
— И ты не сомневаешься в успехе?
— Нет, господин. Я уверен в нем так же, как в том, что я существую. Я провел фитиль в крюйт-камеру яхты и точно рассчитал время его горения. Через десять дней яхта взлетит на воздух, а с нею и бриг, который стоит рядом.
— А разве не может случиться так, что бриг уцелеет?
— Как это может быть, господин? На яхте десять тысяч килограммов пороха. Этого хватит, чтобы взорвать целую эскадру!
— Да, да! Ты прав, Иорник. На этот раз все наши враги будут уничтожены, и мы сумеем спокойно вернуться на южный берег и будем ждать корабль, который должен прийти за нами.
— И Иорник будет богат и не вернется больше на землю своих предков, а поедет с белыми людьми и будет есть ростбиф, пить водку, курить глиняную трубку.
Густапс заснул. Читатели, вероятно, догадались без труда, что мнимо немой эскимос был не кто иной, как один из «грабителей».
Проверив еще раз устройство своего фитиля, Иорник тоже собрался было идти спать. Вдруг неожиданная мысль привела его в глубокое смущение. «А что, если враги Густапса богаче и заплатят дороже за его смерть? — подумал эскимос. — Не стоит ли изменить своему жестокому господину?»
Сердце эскимоса, когда мысли его заполнены золотом и водкой, мягче воска.
Взяв пистолет, Иорник подполз к спящему товарищу и прицелился ему в затылок. Он уже готов был спустить курок, когда Густапс тревожно заметался во сне и забормотал: