Берег Скелетов
Шрифт:
Индикатор, отражавший состояние на детонаторе, загорелся зеленым: Хуану удалось восстановить цепь.
— Одна минута, Хуан.
Теперь оставалось только соединить его с гиппертермом. Подключив одну сторону корабля, опоясанную взрывчаткой, к детонатору, Хуан услышал голос Марка Мерфи:
— Капитан, это Мерф. Торпеды в ста пятидесяти ярдах.
— Замечательно. Я уже здесь почти закончил.
Разобравшись с детонатором, Кабрильо изо всех сил бросился в противоположном направлении, убегая от летящих на танкер со скоростью сорока узлов торпед. Кабрильо в бешеном темпе преодолел уже сотню футов, когда Мерфи предупредил, что торпеды находились в ста ярдах от судна. Превозмогая адскую боль, раздирающую его ступню, Хуан еще больше ускорил ход, осознав, наконец, что вскрикивает от боли всякий раз, как левая нога касается палубы.
— Пятьдесят ярдов, капитан, — виновато произнес Марк.
Хуан не останавливался.
Через несколько секунд он нажал кнопку на дистанционном пульте и тут же услышал, как сработал где-то позади него детонатор. Яркая вспышка, настолько яркая, что могла соперничать с самим солнцем, которой сопровождался взрыв гиппертерма, озарила мрачно-серое небо непогоды. От температуры почти в две тысячи градусов палуба танкера практически превратилась в воск, так что еще через несколько минут он буквально начал стекать в трюм, где хранился гель Сьюзен Донливи. Хуан спиной ощутил мощный тепловой удар от взрыва, и если бы не дождь, волосы у него на затылке спалились бы. Оглянувшись через плечо, Хуан увидел, что нос танкера представлял собой груду покореженного металла, и от него поднималось черное облако едкого дыма.
Заряд быстро прокатился по всему кораблю, взрывая прикрепленный к бортам и палубе гиппертерм. В тех местах, где детонировала взрывчатка, остались только темные рваные траншеи, из недр которых вырывался жар.
Хуану удалось преодолеть еще двадцать футов, прежде чем торпеды врезались в судно. Сотрясением от столкновения и взрыва сбило его с ног, и он покатился по раскаленной палубе, обдаваемый фонтаном водяных брызг и кусков разорванного металла. Нос танкера оторвало сразу же, и он в мгновение ока затонул, освобожденный от огромной массы остального судна. Вода хлынула в трюмы утопающей носовой части, и под ее давлением гелеобразное вещество, заполнявшее трюмы, тут же по трубам, проходившим через все судно, устремилось в кормовую часть корабля. Когда разорвалось соединение труб, гель огромными сгустками начал вытекать на поверхность, но поскольку нос быстро уходил под воду, это было не так страшно, как если бы весь он вытек наружу.
Хуан вскочил на ноги. В голове его угрожающе загудело от многочисленных взрывов и ушибов.
На том месте, где еще недавно находился нос корабля, стеною пенился океан. «Сидра» продолжал свой бег, его мощный дизельный двигатель продолжал бешено работать, унося огромный танкер на семнадцати узлах вперед, будто бы совершенно ничего не произошло.
— Хуан, это Джордж. — Кабрильо взглянул вверх и увидел над собой до боли знакомый вертолет. — Думаю, у нас хватит топлива на одну попытку приземлиться.
— Ты не успеешь, — прокричал Хуан, стараясь не отставать от «Робинзона», который держал путь к корме, — это чертово корыто утопает быстрее, чем я ожидал. Меньше чем через минуту оно исчезнет с поверхности океана.
— Попытка — не пытка. До встречи у релинга на корме.
Хуан бросился бежать.
— Мы на подходе, Хуан, — раздался голос Макса. — Спасательные шлюпки уже высланы.
Хуан намеренно понесся по правому борту судна, чтобы не попасть в ловушку огромной, разверзающейся каждый раз, как судно вздымается на волну, пасти. Танкер, вернее, то, что от него осталось, все больше погружался в пучину морских вод.
Добежав до технических надстроек, Хуан понесся по узкому проходу между ними и релингом; палуба все выше и выше вздымалась у него под ногами, поскольку средняя часть судна уже практически скрылась под водой. Достигнув флагштока с поникнувшим либерийским флагом, Хуан огляделся в поисках «Робинзона»: вертолета нигде не было видно. Как только танкер уйдет у него из-под ног, ему останется лишь молиться, чтобы его не затянуло вместе с ним, иначе выбраться он уже не сможет.
Кабрильо принялся взбираться на релинг, как вдруг из-за опасно накренившейся высоченной конструкции надстроек вывернул вертолет. С задней двери его свешивался длинный трос, наспех связанный из всего, что только можно было найти в кабине под рукой: ремней от винтовок, проводов, каких-то тряпок, куртки от экипировки Адамса и штанов Эдди Сенга.
Под давлением погружения стекла верхних иллюминаторов надстройки, которые уже находились вровень с Хуаном, неожиданно взорвались, и ему пришлось на секунду отвернуться и зажмуриться, чтобы фонтан стекольных осколков не попал ему в глаза. Повернувшись, он вовремя заметил штаны Эдди, свисавшие прямо над ним.
Он подпрыгнул и ухватился за них, в это время вертолет начал набирать высоту, оставляя ветрам бешено его раскачивать, словно монетку на нитке. Прямо под собой Хуан увидал, как «Сидра» окончательно погрузился под воду, оставив после себя гелевое озеро, в тысячи раз меньшее, чем планировал Сингер.
Первым поприветствовать Адамса, Кабрильо и Сенга после бесподобной посадки, продемонстрированной Джорджем, прибежал Морис, как всегда в безукоризненном, сшитом на заказ черном костюме. Через левую руку специально для прибывшего капитана было перекинуто белоснежное полотенце, а в правой он держал блюдо, накрытое серебряной крышкой. Пока Кабрильо и остальные выбирались из вертолета, к Морису вовремя подоспели Макс, Линда и Слоун.
Как только Хуан приблизился к встречающим, Морис поспешно снял крышку с блюда и произнес:
— Ваш заказ выполнен, капитан.
— Мой заказ? — от усталости и боли Кабрильо никак не мог взять в толк, о чем говорил Морис.
Тот все с таким же чопорным видом, хотя в глазах его заплясали огоньки радости, произнес:
— Сэр, понимаю, что это не совсем ураган, но уверен, вы испытаете истинное удовольствие от сыра «грюйер» и свежих лобстеров, запеченных в сыре сорта «Аляска».
Это сложнейшее блюдо было приготовлено настолько искусно, что суфле, вовремя снятое с огня, еще не успело осесть, и от запеченных лобстеров исходил головокружительный аромат. По всему вертолетному ангару прокатился взрыв хохота.
А тропический шторм, зародившийся в Атлантике, все-таки получил десятое место среди самых сильных бурь того сезона, хотя ему так и не суждено было перерасти в настоящий ураган. Метеорологи всего мира бились над вопросом, почему его ядро так и не сформировалось должным образом, ведь именно это и послужило причиной спада активности и мощи зарождавшегося циклона.
Согласно ежегодной традиции давать самым сильным штормам и ураганам название по букве алфавита, например, название первого начиналось с буквы «Эй», второго — с буквы «Би», десятый шторм того года получил, в известных кругах, название «Хуан», согласно написанию этого имени латиницей. Он вошел в историю как ураган, которому так и не суждено было обрушиться на землю.