Шрифт:
Cras amet, qui numquam amavit quique amavit cras amet. 1
Глава 1
"Мерседес" мчался по залитому дождём пустынному шоссе, оставляя позади укрытый чёрными тучами Питер. Дворники едва справлялись с водой на лобовом стекле, а боковой ветер так и норовил сдуть автомобиль с трассы.
«Я погибла! Вот и сходила замуж! Лучше бы кота завела», – Юля кулаком вытерла слезы и вновь вцепилась в руль, как в спасательный круг. С тревогой она взглянула в зеркало заднего вида, но дорога по-прежнему пустовала.
1
Cras amet, qui numquam amavit quique amavit cras amet (Лат.) –
Грохотавшую из динамиков песню английской рок-группы оборвал на полуслове экстренный выпуск новостей:
– …штормовое предупреждение. МЧС сообщает, что над Петербургом усиливается…
– Да хоть потоп! – Юля выключила радио и коснулась пальцами щеки: половина лица опухла. Воспоминания о незадавшемся утре захлестнули ее.
***
– Свадьбы завтра не будет! – прошептала она на рассвете, проснувшись в огромной постели, и отодвинулась от Сергея. Пасмурное небо и монотонный плеск свинцовых волн Невы за панорамным окном минорным аккордом вторглись в день, не суливший ничего кроме постылой предсвадебной суеты. Юля обвела взглядом просторную комнату, начисто лишенную домашнего уюта. Она скорее напоминала покои в Зимнем дворце, расположенном неподалеку. Синие обои с золотыми пальмами, дубовая кровать с резной тяжелой спинкой, старинный камин из белоснежной плитки с рельефными головками хорошеньких девушек. Только проезжающие за окном машины, телевизор и монотонно вращающий лопастями вентилятор в углу напоминали о том, что на дворе двадцатый век. Несмотря на приоткрытое окно было душно и безумно хотелось пить. Юля глянула на недопитое французское шампанское, но оно не вызвало ничего кроме горьких воспоминаний. Она немного перебрала вчера, стараясь преодолеть отвращение к мужчинам, вспыхнувшее этой ночью с новой силой в ее душе. В тяжелых бронзовых подсвечниках оплывшие свечи напомнили Юле, с какой тоской она сегодня смотрела на их огонь, когда Сергей обвивался вокруг нее иероглифовым питоном. Он покрывал ее тело поцелуями и нашептывал подробности грядущей брачной ночи. Пот с кончика его носа противно капал на лицо, когда он настойчиво раздвигал Юлины губы языком. Ей хотелось сбежать из постели, и она то считала завитки на барельефе потолка, то представляла, как огонь свечи перекинется на кровать, и ее мучения закончатся. Теперь Юля убедилась, что женский оргазм – это когда мужчина отворачивается к стене и засыпает.
Внушительные, живописные мазки сочных красок отделили небо от земли на добротной копии картины Ван Гога «Звездная ночь», висевшей напротив в тяжелой раме. Юля внезапно узнала себя в сонном городке, потерявшем связь с луной, звездами, далеким и манящим млечным путем. Ей давно пора проснуться, или она окажется в золотой клетке, откуда уже не уйти. Веки предательски потяжелели и сомкнулись, но тут рука Сергея плюхнулась Юле на грудь и сжала ее. Смуглый, со взглядом, чернее самых андалузских глаз, и телом, испещренном татуировками как у жреца с тихоокеанских островов, Сергей, несмотря на свою плескавшую через край сексуальность, опротивел Юле после сегодняшней ночи до дрожи. Волнующий голос казался теперь вкрадчивым, элегантность в одежде – павлиньей вычурностью, мужская напористость – пугающей агрессией.
Юля выбралась из-под тяжелой руки жениха, пнула, вставая, пустую бутылку от шампанского, чертыхнулась шепотом и прошла в ванную. Казалось, что ее кожа пропиталась с ног до головы чужим потом. Под прохладными струями воды Юля с остервенением оттирала тело мочалкой из луфы, обильно политой гелем с ароматом грейпфрута. Наконец, она выключила воду, замоталась в полотенце и на цыпочках прошла на кухню. Голова кружилась, словно Юля проплясала всю ночь на балу у сатаны. Она впервые осталась у Сергея и не знала, где и что лежит, но все оказалось просто: турка отливала нарядным медным боком на плите, а кофе обнаружился в морозилке. Вспыхнул синий огонек горелки, и вскоре благоуханный аромат дымящегося напитка приятно защекотал в носу. Юля вернулась в комнату, закуталась в клетчатый мериносовый плед и устроилась с чашкой в кресле у окна. С востока надвигались темные грозовые тучи, обещая ураган. Юля взглянула на мирно сопящего Сергея.
«Может, оставить записку, кольцо и сбежать? – она брезгливо стянула с пальца украшение и снова уставилась на картину. Ветви кипариса, зеленым пожаром устремились в небо. – Бежать, бежать, бежать…»
– Зачем сняла?
Она вздрогнула, как от удара плеткой, и надела кольцо обратно:
– Доброе утро.
– Не съезжай с темы! – Сергей откинул одеяло и игриво улыбнулся. – Иди-ка лучше в постельку.
– Нет…
– Да, детка, да! – он облизывал Юлю взглядом, поигрывая бугристыми мышцами плеч. – Не заставляй меня вставать.
– Мы и так позволили себе лишнего. Ты дал слово, что все случится только после свадьбы! К тому же осталось всего чуть-чуть. Во сколько у тебя мальчишник сегодня?
– В семь, – недовольно пробурчал Сергей и прошествовал мимо нее в душ, сдернув со стула полотенце.
Как только опостылевший жених скрылся в ванной, Юля одним глотком допила кофе и, отыскав трусы и лифчик, стала торопливо одеваться. «Он больше никогда не прикоснется к моему телу», – она натянула джинсы и взяла футболку, висевшую на стуле поверх одежды Сергея. Из кармана его брюк выпала и с треском открылась на полу плоская пластмассовая коробка размером с ладошку. Из неё вылетел мини-диск. Юля подняла его, повертела в руках и уже хотела наклониться за коробкой, как за спиной раздался голос:
– Какого черта?
Юля вздрогнула и обернулась.
– Решила музыку послушать, проигрывателя не найду.
Губы его дрожали, вместо желания в глазах теперь полыхала ненависть.
– Кто позволил рыться в моих вещах? – он подбежал к ней и встряхнул за плечи.
– Да я и не рылась, – Юля вывернулась, но Сергей вновь схватил ее.
– Сколько тебе заплатили, тварь? – его глаза едва не вываливались из орбит.
– Что? Ненавижу тебя, ненавижу! – гнев так долго копившийся внутри нее вырвался наружу.
Сергей ударил ее наотмашь по лицу. Юля врезалась головой в стену и сползла на пол, сжимая в кулаке злополучный диск. Во рту скопилась солоноватая слюна, а комната в сине-зеленых тонах закружилась перед глазами. Последние иллюзии рассыпались в прах. Юля села и, прогоняя дурноту, выровняла дыхание.
– Сиди здесь и не рыпайся! – Сергей сдернул брюки со стула, и тот перевернулся, громыхнув резной спинкой о паркет.
От злости Сергей запутался в штанине и запрыгал на одной ноге. Юля схватила бутылку из-под шампанского, рывком поднялась и, вложив в удар всю ненависть, огрела жениха по голове. Он рухнул, как мешок с песком и сложился пополам. Юля наспех натянула футболку, схватила сумку, куртку и, не оглядываясь, покинула поле боя, наплевав на некогда данную клятву Гиппократа.
Свою машину Юля вечером припарковала на другой стороне дороги, и сейчас рванула к ней, чуть не влетев под колеса автобуса. Дрожащими руками она завела мотор, врубила передачу и сдала назад. Ощутимый толчок и скрежет металла намекнул, что она бортанула стоящий сзади автомобиль. Но Юля, даже не повернув головы, вырулила в соседний ряд и стрелой полетела по набережной.
***
Когда промелькнул поворот на Белоостров, Юля свернула на нижнее шоссе. В распахнутой сумке зазвонил телефон.
– Прощай, мистер Совершенство, жив и радуйся! – прошептала Юля, взглянув на экран мобильника, где высветился очередной пропущенный вызов от Сергея.
«Мерседес» занесло, она добавила газу и выровняла машину:
– Еще не хватало улететь в кювет. Прекратить панику!
Стихия терзала Карельский перешеек, как моряк портовую девку. Юля припарковалась в лесу за Зеленогорском и, щелкнув брелоком сигнализации, побрела к заливу. Бежевая лайковая куртка вмиг промокла и мерзко липла к телу. Высокие каблуки вязли в песке. Ветер остервенело трепал волосы. Волны пенились и шумно обрушивались на берег, внося недостающую ноту в зловещую симфонию ненастья. Юлю бил озноб, щеку саднило от колючих капель дождя. Страх и боль смешались с усталостью и тоской. Юля вдохнула поглубже и закричала: