Берегись вурдалака

Абаринова-Кожухова Елизавета

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

ПО ТЕПЛЫМ СЛЕДАМ

— А, а вот и рецензия на спектакль, — обрадованно перебил Серапионыч. Теперь он изучал газету «Интимный театр». — Как всегда, лихо пишет наш главный театровед Гарри Петушков: «Славная была постановочка. Но об актерах солидному критику, каким является автор этих строк, даже и говорить-то тошно. Не пойму, какому болвану пришла в голову мысль пригласить на главную роль детектива Дубова — с таким же успехом Буратино могло бы сыграть обычное полено. Грымзин в роли Дуремара выглядел столь органично, что у меня закралась крамольная мысль — а не пора ли ему бросить свой банк и отправиться на болото ловить пиявок. Исполнитель Пьеро инспектор Столбовой мог бы ему составить подходящую компанию. Конечно, хорош был Мешковский в роли Сизого носа: играл столь достоверно, что алкогольный перегар валил с ног зрителей в последних рядах. Неплох Карабас в исполнении постановщика Святославского. Меньше бы наступал на бороду собственной песне, то в конце третьего акта не потерялся бы в юбках Мальвины». Ну и дальше в том же духе. Извините, я вас, кажется, опять перебил.

— Да пустяки, — усмехнулся Столбовой, — было очень приятно услышать мнение театрального знатока о своих актерских способностях. Да, так вот о покушении на… ну, скажем так, исполнительницу Алисы. Если вы заметили, в масках, закрывающих все лицо, играли шестеро — лиса Алиса и пятеро псов-полицейских.

— Ну да, — подтвердил Василий. — Это ведь ваши оперативники? Но на репетиции их было пять, а на спектакле

всего лишь четыре.

— В том-то и дело, — поспешно подхватил Столбовой, заметив, что Серапионыч снова собирается процитировать какой-то смачный кусок из газеты. — Из пятерых моими оперативниками были только четверо — Донцов, Блинцов, Сенцов и Воронцов. А пятый — некто Савельев, регулировщик ГАИ, причем близко никто из наших с ним не знаком. — Инспектор хотел сделать эффектную паузу, но эффектной паузы не получилось — заговорил доктор:

— «Всякие подгулявшие дамочки, не разбирая дороги, повреждают столбы, усугубляя и без того скудное освещение нашего города. И при этом матерятся, как извозчики, на всю Незнанскую улицу». Это уже из газетки «Кислоярск — сегодня».

(Елизавета Абаринова-Кожухова, «Искусство наступать на швабру»)

А теперь, как мы и обещали, небольшой дайждест городской прессы с материалами о премьере «Ревизора» и сопутствующих ей событиях.

1

«Увы, наш город находится в стороне от широких путей, по которым гастролируют театры из блистательных столиц, и поклонники сего древнейшего искусства должны довольствоваться тем, что предлагает им наш любительский театр. Так что скажем спасибо самодеятельным актерам и режиссеру Св. Быдскому за их бескорыстный и самоотверженный труд, а также администрации городского ДК, за то что до сих пор не выставила малобюджетный театральный коллектив на улицу и не сдала помещение какой-нибудь фирме „Рога и копыта“. И вот вчера поклонники Мельпомены получили долгожданный дар — новую постановку „Ревизора“ по пьесе великого Гоголя. На наш взгляд, спектакль удался на славу, хотя бесспорным его не назовешь…»

(Газета «Городские ведомости», раздел «И о культуре», из статьи «Нечаянная радость»)

2

«…Спектакль и впрямь небесспорный — в смысле „не без порно“. Нет-нет, конечно, откровенно сексуальных сцен там не было — видимо, их господин режиссер приберег для следующей постановки. (Поговаривают, что в его планах инсценировка скабрезной прозы Эммануэль Арсан). Вообще же, увидев рецензию на быдовский „Ревизор“ (гоголевским назвать его карандаш не поднимается) в разделе „И о культуре“, нам пришел на ум один анекдотец: „И в заключение последних известий — новости культуры. Сегодня был застрелен директор филармонии…“»

(Газета «Местная правда», из полемической заметки «На чью мельницу льют помои деятели искусства?»)

3

«…Постараемся абстрагироваться от концептуальных наворотов — пускай по ним „проезжаются“ те, кто в явлениях искусства видят лишь одно внешнее. Мы же поговорим о режиссуре и игре актеров (…) С.И. Быдский принадлежит к той породе театральных режиссеров, которые, очень тонко чувствуя и понимая актеров, помогают им максимально раскрыться в роли. А учитывая специфику народного театра, деятельность Святослава Ивановича можно даже назвать просветительской. За несколько лет ему удалось создать сплоченный коллектив единомышленников, сеющий разумное, доброе и вечное в нашем темном царстве (…) Хотя любая концепция — это палка о двух концах, и, на мой субъективный взгляд, именно концептуалистские установки Быдского привели к некоторым шероховатостям, не укрывшимся от глаз внимательного критика, то есть меня. Но все это мелочи по сравнению с теми удачами, которые, несомненно, плод усилий всего творческого коллектива. Яркий пример актерско-режиссерского сотрудничества — уездный врач Гибнер, который в исполнении начинающего актера Герхарда Мюллера из эпизодического персонажа сделался одним из ярких действующих лиц. Не могу не отметить супругу Городничего Анну Андреевну в ярком исполнении Галины Ивановой, которая за пределами сцены более известна как заведующая городским моргом. На ее фоне, пожалуй, чуть бледновато выглядит Хлестаков (банковский служащий Вадим Петровский), но у него есть все возможности „подтянуть“ свою роль в следующих спектаклях — это, несомненно, очень перспективный молодой актер, с которым г-н Быдский связывает определенные планы на будущее. Но настоящим „открытием сезона“ стал милицейский работник Георгий Рыжиков, необычайно ярко и органично воплотивший на сцене образ Городничего. Если в первом отделении он как будто „раскачивался“, то во втором сыграл так, словно вышел на сцену в послений раз. После спектакля в беседе со мною Святослав Иванович подтвердил, что действительно, Георгий Максимович по независящим от него и от режиссера причинам не сможет участвовать в дальнейших представлениях „Ревизора“. Г-н Быдский посетовал, что теперь придется на ходу вводить в роль другого исполнителя, и высказал предположение, что таковым может стать Василий Щепочкин. Хотя лично я сомневаюсь, что он сумеет достойно заменить Рыжикова — в роли Держиморды господин Щепочкин смотрелся, прямо скажем, не очень убедительно. Но мы-то знаем, что для Святослава Ивановича нет ничего невозможного…»

(Из театрально-критического обзора в газете «Луч света»)

4

«Когда при перезахоронении останков Гоголя вскрыли его гроб, то обнаружили писателя лежащим на боку. Однако причиною тому был вовсе не летаргический сон, в состоянии которого Гоголя будто бы похоронили, а разухабистые постановки его пьес, от коих великому Русскому драматургу не было покоя и в гробу. Остается лишь гадать, в какой позе обнаружили бы Николая Васильевича, если бы открыли его гроб после премьеры „Ревизора“ в нашем самодеятельном драмтеатре.

Не будем говорить о том, насколько гнусно и цинично постановщик надругался и над великим замыслом, и над текстом пьесы — иного от господина Быдского никто и не ждал. Но он не просто извратил Гоголя, а еще и заставил его персонажей предаваться бесстыдным сексуальным извращениям, из которых педерастическое влечение Городничего к Хлестакову — еще не самое отвратительное.

При других условиях мы остановились бы подробнее на таком осквернительстве Русской классики, но в тот же день в том же городском ДК происходило нечто, что затмило даже скандальную премьеру. Разумеется, мы говорим об аресте шайки заговорщиков во главе с так называемым „князем Григорием“ — управляющим делами банка „Шушекс“ Григорием Семеновым. Ни для кого не секрет, чего эти негодяи добивались — установления своего олигархо-космополитического режима, сначала в нашем городе, а потом, ползучим способом, и во всем нашем многострадальном Отечестве. Надеемся, следствие установит и то, насколько с заговором были связаны наши доморощенные магнаты — покойный Иван Шушаков, его наследница Ольга, а также вдова, сбежавшая в Лондон по проторенным следам Герцена, Березовского и прочих отщепенцев. Но, конечно, все это лишь мелкие бесы, а главарей и вдохновителей даже наши так называемые правоохранителные органы едва ли решатся тронуть. Например, борзописательницу Елизавету Абаринову-Кожухову, чьим именем был назван клуб ролевиков, под прикрытием которого действовали заговорщики. Ни для кого не секрет, что сия новоявленная Жорж Санд проживает в Латвии, этом главном плацдарме НАТО, Евросоюза и Международного валютного фонда в нашем ближайшем зарубежье. Так что теперь даже самым наивным россиянам ясно, откуда растут ноги у наших новоявленных путчистов».

(Из передовой статьи на городском патриотическом интернет-портале www.rodinofil.narod.ru)

5

Уважаемые радиослушатели! Сегодня печальный день — наша радиостанция «FM — голубая волна» заканчивает свое вещание. А завтра, включив приемник на этой частоте, вы услышите тишину. Не открою Африки, если скажу, что любое предприятие масс-медиа может существовать только благодаря спонсорам. Был такой благодетель и у нас — лишь сегодня мы можем открыть имя этого замечательного человека: Григорий Алексеич Семенов. Теперь, когда он стал жертвой клеветы и неблаговидных интриг, наша радиостанция, лишенная необходимых средств, вынуждена прекратить вещание. Вы спросите, дорогие слушатели, кому понадобилось отправлять за решетку порядочного человека и доводить до банкротства честную радиостанцию? Думающим людям ответ ясен. Для остальных поясним — коррумпированным властям города, у которых мы были как бельмо на глазу… Простите, мне тут оператор показывает, что пора закругляться — остальные ведущие «Голубой волны» тоже хотят успеть проститься со слушателями. Еще всего пару слов. Григорий Алексеич, как истинный демократ, никогда не навязывал нам собственных музыкальных вкусов, и я даже не знаю, какую песню поставить для него, если узник совести нас теперь слышит. Но мне кажется, что замечательная песенка «Сюси-пуси, миленький мой» хоть немного скрасит Григорию Алексеичу его тюремные будни.

(Из прощального слова радиоведущей Лилии Болотной в эфире «FM — голубая волна»)

6

КОРР: — Павел Петрович, вы окончательно решили бороться за выдвижение вашей кандидатуры на следующий срок. Уверены ли вы в своей победе?

МЭР: — Я надеюсь на победу, хотя решающее слово принадлежит, естественно, избирателям — жителям нашего замечательного города.

КОРР: — Но Ольга Ивановна Шушакова, считавшаяся вашим основным оппонентом, сняла свою кандидатуру…

МЭР: — Мне очень жаль, что у нее произошла такая ситуация — госпожа Шушакова могла бы стать достойным соперником. Но ее можно понять — действительно, нынешней ситуации Ольги Ивановны не позавидуешь.

КОРР: — Вот об этом и хотелось бы немного вас порасспросить. В ходе следствия начинает выясняться, что Шушаковский банк не только служил прикрытием для так называемой «группы князя Григория», но и допускал серьезные финансовые злоупотребления.

МЭР: — Да, очень возможная ситуация. И я хочу в связи с этой ситуацией напомнить о своем заявлении недельной давности о том, что муниципальное руководство готово перенять имущество банка в свою собственность. При этой ситуации, и я это подчеркиваю, если не будет доказана сопричастность нынешней главы банка к злоупотреблениям ее покойного батюшки, то интересы Ольги Ивановны будут по возможности учтены.

КОРР: — А вы еще не знаете о последнем заявлении, с которым выступил представитель Президента в нашем регионе? Тогда позвольте мне зачитать: «Не для того мы проводили сложное расследование, рисковали нашими лучшими людьми, чтобы банковское имущество от одних мошенников перешло к другим».

МЭР: — Пи-пи-пи… Извините, сорвалось. Конечно, я уважаю господина представителя, но что он имеет в виду под словами «мы» и «наши» — вы не в курсе?

КОРР: — Ну, это ж ни для кого не секрет, из каких структур пришел господин представитель.

МЭР: — Да, ну и ситуация. Против этих не попрешь. Придется делиться. То есть я хотел сказать — делиться ответственностью между местной властью и федеральным центром.

КОРР: — А теперь, Павел Петрович, если вы не против, то поговорим о более приятных вещах. Например, о культуре.

МЭР: — О-о, ну, культура — это наша постоянная забота. Могу похвастаться — я уже отдал распоряжение дирекции Дома культуры, чтобы расширить помещения театральной студии за счет клуба, где ошивались эти мошенники. Тут вот про меня говорят, что я ничего не смыслю в искусстве, но это же полная чушь! И вообще, томик стихов Донцовой — моя настольная книга. Живопись люблю. Могу часами глазеть на картины Глазунова, особенно на «Джоконду». А когда ситуация с городским хозяйством совсем «достанет», ставлю «Лунную сонату» Игоря Крутого и тоже часами готов слушать. А уж что касается склюп… склеп… склептуры, то…

КОРР: — Спасибо, спасибо, Павел Петрович, о творчестве великого Церетели мы поговорим в нашем следующем интервью. Но, к сожалению, отведенное время прямого эфира подходит к концу, как и первый срок нашего мэра господина Вершинина…

МЭР: — До встречи, понимаете, на выборах.

(Из интервью с мэром по городскому телевидению)

7

«Не будучи специалистом в области изящных искусств, я не буду говорить об изящных искусствах, а вместо этого скажу пару слов о спектакле „Ревизор“ в Доме культуры. Премьера прошла с огромным успехом, причем особо запомнился экс-инспектор Г.М. Рыжиков в голи Городничего, а также выразительный „рамштайновский“ мундир д-ра Гибнера, в коем актер Г.Б. Мюллер устроил блистательный хеппенинг в вестибюле, сопровождающийся поползновениями к каннибализму. Благодаря оному зрители не сомкнули глаз все второе отделение, дабы не оказаться ненароком съеденными. Но что запомнилось более всего — так это отменнейшие пирожки с яблоками, коими достопочтенную публику потчевали в буфете, за что особый решпект господам кулинарам и администрации ДК. (Отмечу, предварительно заключив сие в круглые скобочки, что после спектакля я встретил герра доктора в буфете, где он усиленно поглощал вышеупомянутые пирожки, даже не обращая должного внимания на аппетитных буфетчиц, которые, кажется, были бы отнюдь не против того, чтобы подвергнуться каннибалическому вниманию со стороны импозантного иноземца).

Завершая словесные экзерциции, должен отметить, что они по преимуществу относятся к примитивному бытовому людоедству, воспетому столь же примитивными тевтонскими менестрелями из „Рамштайна“, а вот настоящее исконно-посконное людоедство „а-ля рюс“ началось лишь в тот день, когда компетентные органы объявили об отчуждении так называемого Шушаковского банка от его наследственной владелицы. И об этом я надеюсь поговорить в следующей статье, хотя не исключаю, что мне придется ее надиктовывать по мобильной связи из чьего-либо-нибудь желудка»

(Максим Ястребов, из аналитической статьи «От нас уехал ревизор» в стенгазете «Известия водопроводно-канализационного хозяйства»)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

КОНЕЦ ВУРДАЛАКА

Тело Григория дернулось, как от удара током, и стало извиваться, словно мертвая змея, отвратительно дергая руками и ногами. Мертвые глаза князя вращались, вылезая из орбит, и вдруг он вспыхнул, охваченный адским пламенем. Дубов с Беовульфом отпрянули назад, оттащив Гренделя за задние лапы. Вонючий серный дым пополз по зале, застилая свет факелов.

— И после смерти он еще смердит, — мрачно пошутил Беовульф и похлопал Гренделя по волчьей морде. — Эй, Грендель, ты как? Живой? Очухивайся, все кончилось!

— Я его загрыз? — тихо прошептал приходящий в себя волк человеческим голосом.

— Ты его загрыз, гада, — торжественно отвечал Беовульф. — Ну, правда, я тебе немножечко помог.

— Мы его загрызли, — блаженно оскалился Грендель и снова лишился чувств.

(Елизавета Абаринова-Кожухова, «Дверь в преисподнюю»)

Зимою холодной шла шайка людей,Шла шайка людей и не знала путей…

Разумеется, не зимою, и отнюдь не шайка, а вооруженный отряд из той самой группы, что помогала Надежде арестовать князя Григория и его, здесь это слово уместно, шайку. Но не всю — как мы помним, барон Альберт «под шумок» сбежал по водосточной трубе, и теперь сотрудники спецслужб шли за ним, так как имелись сведения, что барон скрывается за городом, в лесной землянке.

Роль Ивана Сусанина исполнял Аркадий Краснов — старший брат Володи Краснова, писавшего автору «Холма демонов». На всякий случай командир отряда вел Краснова-старшего, приковав к себе наручниками, что, конечно, не вызывало у Аркадия никакого восторга: