Беременна от бабника
Шрифт:
Неожиданно в комнате раздаётся скрип петель, а затем включается свет.
— Дочка, что здесь происходит? — сонный отец в явном замешательстве. — Кирилл? Как ты сюда попал?
— Сам не знаю.., — отвечает ему, но глаз не сводит с меня.
— Пап, твой горячо любимый крестник уже уходит.
А Кирилл будто и не слышит вовсе. Он застыл. Не двигается с места. Будто до него только что дошёл смысл всех моих слов и теперь ему тяжело даже вздохнуть. В его стеклянных глазах я вижу намёк хоть на какое-то понимание, но уже слишком поздно. И это он тоже
Коротко кивнув отцу, он заторможенно выходит из моей комнаты, только теперь уже воспользовавшись лестницей.
До этого мне казалось, что всё, что происходило, было не со мной. Но озадаченный вид отца вмиг возвращает меня в реальность. Он сильно встревожен.
— Пап, лучше не спрашивай, — отвернувшись от него, я ныряю под одеяло, чтобы он не заметил моих слёз. — Я сама не знаю, что произошло.
Отец хочет что-то сказать мне, но считает нужным промолчать. Забрать свои слова с собой.
Делать людям больно не сложно. Сложнее пропустить всю боль через себя и стараться больше никогда не оглядываться назад.
Глава 31. Кирилл
... однажды ты встретишь ту, что перевернёт твою жизнь вверх дном...
А что, если мне не нужно её встречать? Что, если она всегда была рядом... Настолько близко, что я не обращал на неё внимания...
Сколько себя помню я всегда старался ни на чём и ни на ком не зацикливаться. Даже влюбившись по уши, делал всё возможное, чтобы не только окружающие не разглядели во мне горящего огня, но и я сам не чувствовал его. При любой случайной искре я снова тушил его. И это повторялось столько раз, что я превратился в обуглившийся камень.
Не так давно Яна обратилась ко мне с вопросом: Ты хотя бы раз признавался Кристине в своих чувствах?
Что-то мне подсказывает, что нет.
И она была как никогда права. Я себе-то не признавался, не то, что другим.
А ты хотя бы раз задумывался, как могла бы сложиться судьба, если бы однажды ты осмелился сказать ей всю правду!?
И я задумался. Только тогда и задумался впервые. Да так, что через пару дней я оказался на пороге дома Димуровых.
***
Чуть больше месяца назад (события до свадьбы)
На что я надеюсь?
На то, что никого не окажется дома?
Судя по припаркованной у дома Тимохиной тачки, надеяться мне больше не на что.
Стук в дверь, после которого застучало в висках.
Что я здесь делаю?
Пячусь назад, чтобы свалить по-быстрому, пока никто не вышел, но ноги прирастают к земле, стоит мне увидеть её.
— Лапуля, — протягиваю я, улыбнувшись устало.
Всё сразу уходит на второй план. Я даже забываю причину, по которой сейчас нахожусь здесь.
— Кирилл? Какой приятный сюрприз, — Кристина несмело выходит на крыльцо, запахивает халат потуже. А меня распирает всего от эмоций.
В один прыжок оказываюсь на крыльце и успеваю поймать её за руку.
— Не нужно, я не к Тимохе. Я как раз к тебе.
Кристина округляет свои медовые глаза, настороженно оглядывается за себя. Где-то в доме доносится шум от телевизора и смех её сына.
Потянув девушку за собой, я тихонько закрываю дверь. Выпускаю её руку, хоть и не хочется совсем. Я присаживаюсь на лестницу и хлопаю по месту рядом с собой.
— Что ж, — ладонью смахивает пыль с крыльца и садится рядышком. — Слушаю тебя.
— Ты помнишь тот день, когда перешла в нашу школу?
— Конечно, помню, — мило улыбается она.
Ставлю локти на колени, нервно тру запястье.
Эти воспоминания следовали за мной по пятам. Я старался держать их в узде, зная, что мечты так и останутся мечтами. Но стоило оказаться рядом с источником своих воспоминаний, как они больше не кажутся мне воспоминаниями. Будто всё это было выдумкой. Словно я нарочно придумал себе мечту, чтобы она никогда не исполнилась. Чтобы стать тем, кем я сейчас являюсь... Бесчувственной тварью.
— Как только ты появилась в стенах нашей школы, мы с Тимохой поспорили на тебя. Так вышло, что в споре ты выпала именно мне, — с досадой копаюсь в прошлом. Выкатив глаза, Кристина разевает рот, а я смеюсь в кулак, ведь именно такое выражение лица было у неё, когда я впервые заговорил с ней, — но тогда ты была похожа на трусливого кролика. Ты была такой напуганной. Слишком лёгкой наживой, что я решил не запугивать тебя ещё больше. Я отказался от спора, а вот Тимоха счёл твою робость за слабость. Он решил идти до конца.
— Я в курсе вашего спора, Тима рассказал, — она отвешивает мне шутливый подзатыльник. — Вы те ещё болваны!
— С тех пор я очень сожалею. Я ведь все локти себе искусал.
— Почему же?
— Потому что сам передал тебя в руки Тимона. В другой реальности я бы встретил тебя первым. Раньше, чем он, — голос скрипит, язык немеет. Я подхватываю её холодную руку в свою, перебираю тонкие костяшки, засмотревшись на обручальное кольцо. — Я надел бы его на твой палец. Ты так же любила бы меня, как и его. И это мой сын сейчас бегал бы по нашему дому, а не его.
— Кирилл.. ты... — Кристина хватает ртом воздух, заливается румянцем, с сожалением вырывает свою руку. — Что ты такое говоришь?
— Лапуль, изивини, но я люблю тебя, — сглатываю вязкую слюну, с облегчением выдыхаю, покрываясь липким потом. Меня трясёт всего, но признавшись, я ощущаю лёгкость внутри. Я освободился от восьмилетнего плена. — Ничего не говори, я просто хотел сказать тебе это... Ты не обязана ничего отвечать.
Внезапно дверь распахивается. С грохотом. Взбешённый Тимоха набрасывается на меня со спины. Я не успеваю даже опомниться, как он уже валит меня на траву и со всего маха впечатывает свой кулак в мою челюсть.