Берлинский дневник (Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента)
Шрифт:
С послезавтрашнего дня вводятся новые продовольственные карточки. Теперь немецкие граждане будут получать еженедельно: фунт мяса, пять фунтов хлеба, три четверти фунта жиров, три четверти фунта сахара и фунт кофейного суррогата, приготовленного из ячменя. Рабочие, занятые на тяжелых работах, будут получать двойную норму, и доктор Геббельс - умница! - решил классифицировать нас, иностранных корреспондентов, как занятых на тяжелых работах.
Берлин, 24 сентября
Подводя итоги польской кампании, верховное командование заявляет, что судьба Польши фактически была решена за восемь дней. К этому времени германская армия уже выполнила свою главную стратегическую задачу окружение основных сил польской армии в большой излучине Вислы.
Утром доктор Геббельс собрал пресс-конференцию. Мы набились в министерство пропаганды в надежде узнать, что пришел мир, или что-то в этом роде. Маленький доктор прошествовал с важным видом, по-бычьи отфыркиваясь, и все остальное время посвятил нападкам на Никербокера, которого обозвал "лжецом международного масштаба и фальсификатором". Док сказал, что сам, будучи журналистом, никого и никогда в жизни не оклеветал! Кажется, Ник опубликовал статью, в которой говорилось, что нацистская верхушка припасает за границей золото на черный день, на случай, если они проиграют войну. Это и привело доктора Г. в ярость. Он сообщил, что в четверг вечером (21 сентября), выступая на коротких волнах по германскому радио, предложил Нику десять процентов от любой суммы, которую ему удастся обнаружить на счетах нацистов за границей. Забавное предложение. Геббельс сказал, что дал ему срок до вечера субботы (до вчерашнего вечера). По-видимому, Ник находился в это время в море по дороге в Нью-Йорк. Здесь рассказывают, будто Ник радировал в ответ, что, как случается со всеми немецкими ультиматумами, срок этого истек до того, как он его получил.
Берлин, 26 сентября
Утром здесь хоронили генерала фон Фрича. Шел дождь, было темно и холодно - не помню другого такого мрачного дня в Берлине. Гитлер не появился, так же как Риббентроп и Гиммлер, хотя все они возвратились с фронта в Берлин. Официальные некрологи избегали обычных слов "погиб за фюрера" и сообщили: "погиб за отечество". Вчера, после того как Геббельс спустил пары, мы, несколько корреспондентов, задержались на улице и, поговорив, пришли к выводу, что Фрич либо был убит по приказу Гиммлера, своего смертельного врага, либо ему настолько опротивели жизнь и то состояние, до которого Гитлер довел Германию (а возможно, и бессмысленное истребление немецкими бомбами и снарядами польских женщин и детей), что он просто искал смерти, то есть совершил самоубийство. Что, спрашивается, такой высокопоставленный генерал делал на фронте под Варшавой, где снайперы косят ряды противника с завидной скоростью? Я слышал, что на самом деле он был убит, когда с небольшой разведгруппой пробирался по улице в предместье столицы за Вислой. Странное занятие для одной из величайших личностей в современной военной истории Германии{20}.
Гитлер продемонстрировал типичное малодушие, уклонившись от присутствия на похоронах. Он не мог простить человека, выступившего наперекор ему, даже после смерти. Не смог он простить и фон Кара, подавившего его "пивной путч" в 1923 году, по приказу Гитлера его убили во время чистки 1934 года.
Еще большего количества семей коснулась война. Фрейлейн Т. потеряла вчера в Варшаве своего брата. Во время Первой мировой войны погибли ее отец и другой брат. В газетах полно помещаемых семьями официальных извещений о смерти. Почти в половине из них избегают выражения "пал за фюрера", пишут "пал за отечество". Это один из способов выразить свое отношение к Гитлеру.
Сейчас, после разгрома Польши, Германия не прочь установить мир с Западом. Сегодня началось большое мирное наступление. Этой темой заполнены газеты и радиопередачи. Главный вопрос: почему Британия и Франция все еще хотят воевать? Воевать-то не за что, Германии на Западе ничего не нужно.
Позднее. Сегодня вечером сюда прибыли семь сотрудников американского консульства в Варшаве, и мы пили с ними в баре "Адлона". Они рассказывали об ужасных обстрелах города и жертвах среди мирного населения. Некоторые из них до сих пор выглядят как контуженные. Выбрались они оттуда во время краткого перемирия между немцами и поляками. Один из немецких снарядов попал прямо в здание консульства, но, к счастью, персонал успел укрыться в подвалах посольства.
С сегодняшнего дня введены новые ограничения на приобретение одежды. Если я заказываю новый костюм, то портной должен соорудить его из куска материала размером 3,1 м на 144 см. А еще газеты извещают, что мы больше не сможем поставить новые подметки на обувь. Нет кожи. Надо подождать, пока не появится новый заменитель.
Еще одна проблема: как бриться? В декрете сказано, что вы можете использовать только одну мыльную палочку для бритья или один тюбик крема в течение последующих четырех месяцев. Начну отращивать бороду.
29.09
Сегодня после героического, но бесполезного сопротивления Варшава капитулировала. Верховное командование объявило, что утром польский командующий предложил капитуляцию "под впечатлением германского наступления".
Сегодня же немцы сообщили, что в первом бою военно-морского флота с авиацией (годами адмиралы и командующие военно-воздушными силами спорили на бумаге, уязвим ли военный флот для воздушных атак) они уничтожили британский авианосец и нанесли повреждение линкору, не потеряв при этом ни одного самолета.
Вечером до выхода в эфир я отправился в Государственную оперу. Мне посоветовал сходить туда для успокоения нервов Джордж Кидд из UP. Это было открытие сезона и любимая с давних пор опера Вебера "Вольный стрелок". Состояние моей нервной системы меня слегка удивило. Не смог высидеть весь спектакль. Не выдержал вида этих самодовольных бюргеров, мужчин и женщин, многие из которых были в вечерних платьях, и даже музыка звучала как-то не так. Развлек только вкладыш в программку с инструкцией, как действовать в случае воздушной тревоги. Поскольку в здании Оперы нет бомбоубежища, на карте было показано, как добраться до моего убежища, которое значилось под номером один. Тревога, говорилось в инструкции, будет объявлена со сцены. После этого необходимо соблюдать спокойствие, взять свою шляпу и пальто в гардеробе и следовать в бомбоубежище. Когда она закончится, я должен вернуться в Оперу, сдать пальто и шляпу, и опера будет продолжена с того места, где спектакль прервался. Тревоги не было.
Риббентроп находится в Москве, и нам интересно, зачем он туда отправился.
Сегодня в полночь я провел интервью в прямом эфире с немецким асом-подводником, командиром подводной лодки капитаном Гербертом Шультце. Все прошло гораздо лучше, чем я ожидал. Во второй половине дня у меня была еще масса сомнений и большая головная боль. С помощью знакомых морских офицеров я после обеда поймал Шультце в Адмиралтействе. Он только что вернулся после своей первой "добычи". Капитан оказался приятным на вид парнем лет тридцати, в отличной форме, и он был полон грубовато-добродушной самоуверенности, которая, как мне кажется, появляется, когда приходится ежедневно рисковать своей жизнью и жизнями других.
Он сказал, что слегка боится за свой английский, и, послушав его, я тоже засомневался. Фактически я не мог понять ни одного слова из того, что он говорил, и нам пришлось перейти на немецкий. Кто-то предположил, что до вечера он сумеет подогнать английский, что он его просто подзабыл. Это вселяло надежду, и я телеграфировал в Нью-Йорк, что интервью назначено на полночь. Задал капитану свои вопросы, и он засел писать ответы на них по-немецки. Когда он заканчивал страницу, я диктовал английский перевод секретарю Адмиралтейства, который почему-то писал по-английски безукоризненно, но на слух воспринимал с трудом. Мы пропотели почти всю вторую половину дня - четыре часа, - и наконец у нас получился текст на пятнадцать минут.