Бермудский треугольник черной вдовы
Шрифт:
Людмила встала и подошла к стенному шкафу.
– Я давала клятву Гиппократа и обязана помогать людям, – продолжала Волкова. – Но общаться с Лазаревой не могла. С трудом взяла себя в руки, чтобы не заорать, а спокойно объяснить: кардиологические проблемы – серьезная вещь, ей необходимо пройти полное обследование, сдать анализы, пообщаться с узким специалистом, ориентированным на лечение сердечно-сосудистой системы. Гомеопатия многое может, но если необходимо, например, шунтирование, то капли-шарики его не заменят. Короче, до свидания.
Вера поняла, что я не собираюсь ее лечить, и ушла. Спустя полчаса я вышла из кабинета и увидела Лазареву, та болтала с Элеонорой
– Не надо болтать с посторонними.
Она ответила:
– Пациентка спросила, как быстрее добраться до метро, больше ничего.
На следующий день я улетала на семинар в Мюнхен, вернулась через неделю, Александр Петрович докладывает:
– Элеонора уволилась, она, оказывается, давно получила наследство от какой-то дальней родственницы в Испании. Вот скрытная какая! Год бумаги оформляла и молчала. А вчера вечером, уходя домой, объявила: «Александр, передайте Людмиле, что мне больше ее жалкая зарплата не потребуется. Утром мы с внуком улетаем в Аликанте, будем жить на море в собственном доме припеваючи. Счастливо оставаться».
– Я была здорово удивлена, занялась приемом пациентов…
Волкова открыла стеклянные дверцы, я увидела полки, заставленные пузырьками с этикетками.
– Видите, какой у меня порядок? – продолжила врач. – Гомеопатию считают ерундой, но она мощное оружие. Например, несколько капель вот этого средства вам помогут при аритмии, но если выпьете сто миллилитров, возможен летальный исход. У меня все посчитано. Стоит на местах, в строгом порядке. А в тот день смотрю: полки пустые, кто-то унес бутылочки сердечных сборов, все! И на кого подумать? Я ни на секунду не сомневалась, что их стащила Элеонора. Небось решила в Испании практиковать. Сама ничего составить не способна, забрала сделанное чужими руками. Глупость ее поступка изумила. Украденного Элеоноре хватит на некоторое время, а потом-то как? Извините, ситуация с Кирпичиной ни малейшего отношения не имеет к смерти моего брата. Почему я о ней вспомнила? Ах да, в последний раз видела Элеонору Михайловну, когда она с Верой беседовала.
Людмила села в кресло и вопросительно взглянула на меня.
– Если человек, имеющий проблемы с сердцем, например, которому сделали шунтирование, выпьет большую дозу унесенного Элеонорой снадобья, что с ним случится? – поинтересовалась я.
– Инфаркт, – отрезала Людмила, – стопроцентно. После этого оперативного вмешательства капли приведут к смерти. Очень сильный состав. И много его не понадобится, хватит одного пузырька. В особенности опасно его смешивать с «Омегаином» [5] , это такая микстура, ее кардиологи всегда тем, кто шунтирование пережил, пожизненно пить прописывают. Я тщательно расспрашиваю пациента, прежде чем ему эти капельки дать.
5
«Омегаин» – название придумано автором. Существует препарат, который прописывают сердечникам, но из этических соображений автор его настоящее название не указывает.
– Понятно, – кивнула я. – А по вкусу человек не поймет, что его медикамент с добавкой?
– «Омегаин» не очень приятен, – пояснила Волкова, – с резким запахом, а капли как вода. Нет, бедняга ничего не сообразит.
– А если после смерти сделают вскрытие? – не успокаивалась я.
– Патологоанатом увидит картину обширного инфаркта, – пояснила гомеопат, – и его это не удивит, учитывая анамнез. А почему вы спрашиваете?
– Просто так, – сказала я.
В дверь кабинета постучали.
– Войдите, – разрешила Волкова.
На пороге появилась девушка.
– Извините, Людмила Игоревна, не хотела вам мешать, но приехало телевидение.
– Совсем забыла, – всплеснула руками врач, – у меня интервью для канала «Не болейте»! Для субботней программы.
Я встала:
– Спасибо вам за помощь.
– Не за что, – ответила Волкова, – если понадоблюсь, звоните.
Через три дня вся моя бригада в полном составе сидела в зале совещаний, а во главе стола в уютном кресле устроилась Вера. Войдя полчаса назад в кабинет, Лазарева сразу увидела меня и попятилась.
– Ты? Что здесь делаешь? Светлана Алексеевна сказала, что ты заболела гриппом и слегла.
– Уж извини, пришлось солгать, – призналась я, – на самом деле я – руководитель особой бригады.
– Что? – опешила Вера. – Какая такая бригада? Мне позвонили из свадебного салона, где я заказывала платье, сказали, что такую модель больше не шьют, а их офис переехал на новое место… Что происходит?
– Вы сядьте, – попросил Иван Никифорович. – Знаете Алексея Голикова?
– Конечно, – еще сильнее удивилась Лазарева, – это мой жених, у нас через пару месяцев свадьба, поэтому мне понадобился наряд. Я его выбрала, заказала… Что происходит? При чем тут Алеша? Он не должен видеть платье невесты до бракосочетания, это очень плохая примета.
– И уж совсем плохая примета вести в загс женщину, которая похоронила четырех мужей, – резко сказала Антонина.
– Вы на что намекаете? – взвилась черная вдова. – Да, к сожалению, все мои супруги оказались больными людьми. Так! Не понимаю, что тут творится, но разбираться не собираюсь и…
– Инна Валерьевна Голикова волнуется за своего сына, – сказала я.
– Скажи мне кто, что будущая невестка столько раз хоронила мужей, я бы тоже задергалась, – подхватила Тоня.
– Ах, вот в чем дело, – покраснела Вера, – мамочка Алексея! Она сумасшедшая! Никак не может понять, что сын взрослый, хочет иметь свою семью.
– Давайте поговорим спокойно, – попросил Глеб Валерьянович.
– С какой стати? – обозлилась Лазарева. – До свиданья! Не имею желания ни с кем беседовать.
Я быстро поставила на стол два флакона.
– «Омегаин» и гомеопатические сердечные капли Людмилы Игоревны. Что будет, если их смешать и дать выпить человеку, перенесшему шунтирование?
– Откуда мне знать? – вспыхнула Вера.
– Вы же бывшая медсестра отделения кардиологической реанимации, – напомнила я, – опыт не пропьешь.