Бес с тобой
Шрифт:
Блин, а я так надеялась, что справлюсь с собой и нервами. Что не буду волноваться. Сажусь на стул напротив койки дедушки. Ручки на коленки, как прилежная ученица.
– Шептать необязательно, – мягко усмехается дед.
Ну вот, моя уловка завуалировать сорванный голос – не удалась. Поэтому применяю уже испробованный в школе метод:
– Я не специально, – тяжко вздыхаю, – вчера под дождь попала, сегодня с утра горло болит и голос пропал.
– Ариша! – порывается подняться дед, но я его быстро укладываю на место:
– Деда, тебе нельзя вставать.
– Как
Виновато голову склоняю. Не люблю врать, да и получается скверно. Хотела как лучше, а вышло… Дед всё равно распереживался.
– Прости, – боюсь глаза поднять, изучаю ботинки в бахилах, линолеум. – Я противогриппозное приняла. На всякий…
– Вот это правильно. Умничка! – чуть кивает дед, выдавливая улыбку.
Некоторое время болтаем о школе, о предстоящих экзаменах, о моём поступлении. Планы большие, а главное, дед настроен на скорейшее выздоровление.
А Димы всё нет.
Нет, и с каждой минутой шанс, что он придёт – ускользает.
Не обидно. Вот честно.
Он, по сути, чужой человек. Как бы ни было тяжко, но я понимаю… и принимаю.
Входящий звонок на мобильный сбивает меня с очередной поверхностной фразы. Долго копошусь в рюкзаке в поисках телефона. Я им крайне редко пользуюсь, поэтому он припрятан. Как любит повторять родственник, мы не настолько богаты, чтобы позволять себе дешёвые вещи и постоянно их менять. Поэтому у меня дорогой С8. Знаю, что есть новее, но мне и этого с лихвой… Что мне с ним… Я крайне редко звоню. Смс – отправляю еще реже. Могу сфоткать или снять на камеру интересный момент, который желаю запечатлеть потом на картине – и это предел. Поэтому даже такой техники хватает за глаза. Единственное, он стоит прилично, и я его прячу дальше, чтобы чужие глаза на него реже смотрели. Народ всякий бывает. Один по-доброму позавидует, другой по-злому, а третий вообще вздумает украсть.
Поэтому, чтобы выудить айфон, приходится повозиться. А когда удаётся, поправляю очки, которые частенько на нос съезжают. Уставляюсь на экран и застываю в немом удивлении. «Дядя Дима»! Вот так… правда без фотки, но от одного имени из головы все мысли вылетают.
Дима?
Дима???
Откуда у меня его телефонный номер? Я не забивала. Если только он сам…
– Прости, дедуль, – винюсь: торопливо пальчиком мажу по зелёной иконке. – Да? – В телефон, боясь глянуть на родственника.
– Почему так долго? – в лоб и даже без учтивого «привет».
– М-м-м, – идиоткой мычу в трубку, потому что всё ещё в шоке. – Телефон был глубоко в рюкзаке.
Секундное молчание, но так разящее недовольством, что прикусываю губу.
– Почему не в школе? – продолжает допрос так, будто уже отвечает за меня, а я жестко провинилась.
– Меня отпустили из-за голоса, – тушуюсь, глазами изучая складки на одеяле дедушки, так и не решив для себя, как должна говорить с чужим/близким человеком, которого знаю\не знаю.
– Деду уже сказала? – зато, видимо Дима прекрасно разбирается в ситуации и его ничего не смущает.
– Нет, – сердце заходится бешеным ритмом. Встаю со стула и безотчетно качаюсь к выходу, но так и не сделав шага, тотчас торможу – может вообще не нужно никуда идти. Дима звонит сказать, чтобы я и не говорила.
Растерянно оборачиваюсь, глядя на деда в поиске поддержки. На его старческом лице недоумение. Ожидание… немой вопрос.
Я бы ответила, да не знаю что.
– Советую подготовить, – холодно отметает мои суетные мысли Дима, – чтобы с бухты-барахты… я не обнаружился, – жуёт слова, тоже их явно с трудом подбирая.
– Да, конечно, – даже не могу точно сказать, рада ли. Внутри всё переворачивается с ног на голову. Очумелое сердечко своим громким стуком оглушает. В ногах дрожь. Улыбаюсь, как дура. А чему? Бес его знает…
– Вы уверены? – всё же роняю, затаив дыхание.
– Я уже почти на месте, – безапелляционно. – У тебя пять минут. Потом выходишь меня встретить. Время пошло, – и на проводе быстрые гудки.
Никогда не слышала военных, у меня круг общения совсем другой, но Дима явно из той сферы. Причём из комсостава. Ему удаётся пнуть меня, как никому и никогда. Хотя, на самом деле, никому и никогда в голову не приходило мной так лихо командовать.
– Дедуля, – начинаю мягко, спешно выискивая более верные слова. – У меня очень важное дело к тебе. Ты только не волнуйся.
Ой, зря это сказала. Такие слова, как правило, работают наоборот.
Блин! Так и есть. Дед хмурится сильнее. В глазах волнение. Понимая, что моя уловка идёт лесом, собираюсь с силами для признания.
– Сегодня приходили из отдела опеки и попечительства, – на одном дыхании, заломив руки и судорожно сжимая телефон. – Нужно срочно что-то придумать с опекунством или признанием меня дееспособной.
– Милая, – рассудительно и мягко отзывается дедуля, – ты же умная девочка. Понимаешь, как сложно найти человека, которому можно было бы доверить наш бизнес. Тебя… И который смог бы в кратчайшие сроки собрать такой огромный пакет документов. Мы с тобой пробовали… И не раз. Обсуждали.
– Да, – киваю неуверенно, – я понимаю, это сложно.
– Прости, но я не знаю, как нам найти выход из положения.
– А если скажу, что есть один вариант…
– Какой? – седые брови деда съезжаются на переносице, а три глубокие морщины прорезают лоб.
– Дима согласен помочь! – выдавливаю улыбку.
– Какой Дима? – вытаращивается дед. Впервые вижу такой откровенный шок на его бледном, исхудалом лице.
– Дедуль, – опять начинаю мямлить. Хочу градус разговора снизить, потому что от следующего он точно взвинтится на неприличную высоту. – Ты только… Прошу, – подаюсь к нему. Телефон в рюкзак прячу. Опускаюсь на стул, дедушкину руку в свои ладошки пленяю. – Не волнуйся только, прошу…
– Арина, – голос деда недовольно дрожит. Родственник махом высвобождает руку из моих: – Тебе лучше рассказать, что за Дима…