Бес с тобой
Шрифт:
Значит, попугали. Чуть переборщили, но попугали. Ничего, Аря запомнит урок на будущее. Переживёт. Ей ещё жить и жить!
Снимаю с себя куртку и накидываю на девчонку.
Она вздрагивает, словно током её шарахает.
– Всё уже, – злюсь непонятной реакции. Тянусь к мелкой, она начинает взбрыкивать. – Тихо ты! – глухо рычу, рывком на руки поднимая. Надоело изображать героя. Да и девчонка до сих пор невменяемая. А она рьяно извивается, царапается, кусается и вместо истошного крика «Пустите!!!» – как змея шипит.
Твою
Крепко к груди прижимаю, пока она не перестаёт дико биться в моих тисках. И только успокаивается, покачиваю, как ребёнка, удушливо осознавая, что боль топит и моё сердце. Сентиментальность мне чужда, но боль мелкой и её ужас, словно яд, передаётся мне. Травит, травит, травит…
А если учесть, кто виновник… Так я медленно, но верно, дохну.
А я не привык дохнуть по пустякам. А это пустяк. По-любому пустяк!
Подумаешь напугали! Подумаешь, тряпку порвали…
Это ли горе? Это ли страх?.. Ну, позажимали в углу. Потискали…
Су*, убью их!!!
Сама мысль, что кто-то её тронул вольнее оговоренного, начинает творить со мной ненормальное. Кое-как, скрипя зубами, усмиряю беса внутри. А совесть… Ладно, с совестью потом разберусь. Не впервой.
Вжимаю девчонку в себя:
– Тихо, моя маленькая. Тихо, – удивительно, но ощущаю, как она расслабляется, руки ползут по моим плечам, обвивают шею. Доверительно и щекотливо. Нежно и как нечто очень дорогое. – Тихо, мелкая… Бес с тобой, – шуршу в макушку, расщепляясь от нежности.
Твою мать! Что происходит?! Почему она будит во мне что-то, чего никогда не являлось на свет? Какую-то болезненно-изнеженную тварь, готовую обцеловать ребёнка и наплести самых скверных обещаний и клятв, записав себя в благодетели.
Горячее дыхание врезается в мою грудь, щекочет кожу даже через футболку. Сердце, до сего момента неистово гоняющее кровь, начинает биться в новом оглушающем ритме. Шагаю по проулку, пытаясь разбежавшиеся мысли собрать в кучу.
Уже на центральной чуть притормаживаю. Рассудок вовремя о себе напоминает:
– Милая, ты где живёшь? – я же не могу выдать себя. Заглядываю в напуганные глаза и забываю, что ещё хочу сказать. Пронзительно зелёные. Молодая трава и зрачок… огромный. Запоздало вспоминаю, что у неё плохое зрение. И сейчас Аря меня вряд ли чётко видит.
– Т-т-тут, – заикается Арина: голос едва различим, больше на сплошное шипение смахивает, – недалеко.
– Родители дома? – медленно прихожу в норму, к спокойствию, хотя перед глазами тоже всё начинает расплываться.
– Н-нет, – чуть мотает головой девушка.
– Братья, сестры, дедушки, бабушки, тётки… – перебираю, сражаясь с накатывающей слабостью.
– Дома никого, – мямлит Арина, виновато пряча взгляд.
– А почему у вас пусто на районе? – окидываю улицу взглядом.
– Так не всегда… – уже более-менее справляется с нервностью Аря, но голоса до сих пор нет.
– Так куда тебя? – пора заканчивать, вот-вот упаду.
– Первая лавка на углу… Антикварная.
– Ты живёшь в лавке? – выдавливаю удивление.
– Угу, – смущённый кивок и губу прикусывает. Мажу взглядом по грязному, зарёванному лицу, полному рту. Насилу отрываюсь и шагаю вдоль закрытых магазинов и лавок. На следующем перекрёстке торможу.
– Этот?
– Ага, – робко выдавливает улыбку девушка. Жалкая, тощая, с прилипшими волосами. Её лицо расплывается, искажается. Меня начинает сильно шатать, а в боку появляется ощутимая боль. Видимо, недооценил ранение.
Опускаю Арину на ноги перед ступенями и тут она виновато ойкает:
– А сумочка-то в проулке осталась, – и столько отчаянья во взгляде, словно признаёт собственную вину в гибели Помпеи.
Твою мать! Стискиваю зубы до скрипа:
– Стой тут. Я быстро.
В тумане бегу обратно, смачно шлёпая по лужам. Уже продрог, а перед глазами всё назойливее темнота маячит. Поднимая сумочку, реагирую на блик с асфальта – нащупываю очки, а следом и свою куртку подхватываю.
***
Вручаю бледной, но заметно отошедшей от шока девушке её вещи.
– Спасибо! – Она тотчас очки нахлобучивает, с большим интересом и настороженностью по мне взглядом прогуливается, сумочку к себе прижимая…
А меня шатает. Перед взором секундно чёрная пелена проплывает и вновь выкидывает в реальность.
Боль расползается, слабость накатывает…
И в боку ноет. Невольно касаюсь.
– Что с вами? – тревожится Аря.
– Нормально всё. – Сражаюсь с приступом, проглатывая стон: – Всё! – отмахиваюсь невнятно. – Дуй, домой, – нетерпеливым жестом указываю на дверь.
Девушка с лёгким недоумением изучает меня несколько секунд, и покопошившись в сумочке, достаёт ключи.
Отворачиваюсь, уже было ступаю прочь, как в спину нагоняет:
– С-спасибо ещё раз, – ни капли лукавства или жеманничества, просто клацает зубами от отходника и холода, который уже не только меня сковывает, но и тощую фигурку Ари.
– Не за что, – киваю устало: и едва не падаю, в последний миг успев ухватиться за перила лестницы. Не играю, правда нехорошо.
– Вы ранены? – охает Арина, суматошно по мне взглядом прогуливаясь и тормозя где-то на торсе.
И я смотрю. К собственному удивлению обнаруживаю обильно кровоточащую рану. Джинсы в багровых разводах, футболка сильно промокла.
– Ерунда! – придаю голосу уверенности. – Зацепило немного.
– Да как вы можете? – вытаращивается Арина. – Рану обработать нужно. А может и зашивать!!!
Это ближе к плану, но что-то сомневаюсь в умениях девушки и её психологической устойчивости. После нападения она была в немом шоке, да и голос её подвёл на первом же крике. Вон до сих пор сипит.