Бесценный приз
Шрифт:
— Я все думаю о том, что ты сказал в пещере, — начала она. — О том, что на всю ночь ты в моем распоряжении… — Она нервно усмехнулась: — Все равно что объявление о распродаже в супермаркете: «Купите один товар, второй получите бесплатно».
Адам поднял руки вверх:
— Я вовсе не это имел в виду.
Он не подозревал, как важно для него, оказывается, что решит Оливия. Речь всего об одной ночи. Это важно? Да. Имеет значение для всей его жизни? Нет. Правда, для определенной части тела ее решение
Она прищурилась, и на ее губах заиграла приветливая улыбка.
— Я и забыла, что ты выше толп обычных людей и, наверное, в супермаркеты не ходишь. Ты, наверное, и не знаешь, что такое «Возьми один товар и получи второй такой же бесплатно!».
Адам ухмыльнулся:
— Детка, я живу один.
— А то я не знаю! Я потому и решила принять твое предложение.
Облегчение накрыло его теплой волной, но он старался не забывать о правилах игры.
— Добро пожаловать на борт! — Он глубоко вздохнул. Похоже, ему не хватает воздуха. — Но запомни одно, Лив. Ты уникальна. Ты незаменима. И сегодня ночью будем только ты и я. Согласна?
Она едва заметно кивнула; похоже, она обдумала его слова и одобрила их. Потом застенчиво улыбнулась:
— Что же дальше?
Адам ответил ей улыбкой, изо всех сил сдерживая внутреннего волка:
— Лив, мы будем делать все, как ты захочешь. Что ты решишь. Командуй — и все будет по-твоему.
Оливия постаралась утихомирить радостный гул в голове, вибрацию во всем теле, превращавшую ее в проволоку под током. У них все получится — они укротят безумное влечение. Как она пожелает…
— Все будет, как я захочу? — переспросила она.
Он кивнул.
— Хорошо. Не смейся, но я хочу вернуться домой, посидеть под звездами и подумать, — выпалила она. Улыбка тронула его губы; в уголках глаз появились крохотные морщинки. — Послушай! — воскликнула она. — Я же просила, чтобы ты не смеялся!
— А я и не смеюсь. По-моему, все будет идеально.
Когда они вместе встали, у нее закружилась голова; ей стало легко. Адам машинально потянулся за бумажником, но Оливия покачала головой:
— Я угощаю, помнишь? За все уже заплачено.
— Значит, здесь нас ничто не держит?
— Точно.
— Тогда вперед!
Сердце Оливии екнуло, когда она увидела широкую улыбку на лице Адама. Он протянул руку, и она приняла ее.
Они не столько шли, сколько бежали, и оба смеялись; им вдруг стало весело. Они возвращались на виллу. И только когда они остановились на пороге, Оливии вдруг стало страшновато. Ее сковала странная застенчивость.
Все прошло, как только Адам снова взял ее за руку и повел на террасу. Не отходя друг от друга, они сели в плетеную бамбуковую качалку.
Оливия села на белую подушку и подобрала под себя ноги; диванчик покачивался
Она посмотрела в чернильное небо, на сверкающие звезды, а потом повернулась к Адаму. Его профиль высвечивался в лунном свете.
— Как красиво, — сказала она, имея в виду: «Ты красивый». Но, может быть, так не говорят мужчине?
Она глубоко вздохнула, впитывая опьяняющий аромат франжипани, и, привстав босой ногой на пол, пересела к нему на колени. Обхватила коленями его узкие бедра, прижавшись к нему всем телом и радуясь его немедленной реакции. Она нарочно повторяла то, что сделала в лимузине, только на сей раз она точно знала, что не передумает.
Она зарылась пальцами в его густую шевелюру и прижалась губами к его губам.
С тихим вздохом он разомкнул губы, подчиняясь ее натиску.
— Еще! — прошептала она.
Зарычав, он схватил ее за талию и притянул к себе. Низ живота обдало жаром; она извивалась, стараясь потеснее прижаться к нему.
Чуть наклонив голову, он снова впился в нее губами; руки двинулись от талии вниз; он гладил ее бедра под юбкой. Она изогнулась, чтобы ему было удобнее; когда пальцы коснулись нежной плоти, она затрепетала от наслаждения. Внутри бушевал пожар. Адам вдруг отстранился.
— Лив, — хрипло сказал он, — сама решай, что дальше. Потому что скоро мы преодолеем точку невозврата, и я уже не смогу остановиться.
Его потрясающие глаза цвета молочного шоколада потемнели и расширились от чистого, первобытного желания. А ей хотелось забыться. И не на один миг. Она стала безрассудной, опрометчивой.
Уголки ее губ дернулись; она прижала ладони к его груди, почувствовала, как сильно бьется его сердце.
— Вот и хорошо, — шепнула она. — Я не хочу, чтобы ты останавливался.
Он встал, она обвила ногами его талию, обхватила его руками за шею. Не выпуская ее, он шагнул к раздвижной двери.
Она прижалась губами к его губам, страстно желая испытать такой же долгий, блаженный поцелуй. Их языки сплелись; забыв обо всем, они пробирались по гостиной.
Раздался грохот, когда Адам налетел на стол, заставленный безделушками. На пороге спальни Адам остановился, Оливия скользнула на пол и посмотрела на него снизу вверх. Шагнула назад, краем глаза заметила свое отражение в зеркале в резной раме. Глаза огромные, зрачки расширены, на лице испарина. Она охвачена желанием.
Она сбросила с себя платье, лужицей мандаринового цвета растекшееся по полу у ее ног. Она показывала ему себя во всей красе. Вот она, Оливия Эванс. Совершенно раздетая.