Беседы в изгнании - Русское литературное зарубежье
Шрифт:
Литва. Русские составляли в Литве менее трех процентов населения, и культурные мероприятия их были скромными.
Финляндия, Группа "Содружество поэтов" вела активную деятельность в Выборге. В нее входили такие поэты, как Иван Савин и Вера Булич.
Китай. В ранний послереволюционный период колония русских эмигрантов на Дальнем Востоке насчитывала примерно четверть миллиона человек. В 20-х и 30-х годах половина их покинула Китай, переехав, в основном, в Соединенные Штаты, Канаду, Австралию и Южную Америку.
Примерно половина из тех, кто остался, осели позднее в Харбине. В середине 20-х годов население Харбина составляло полмиллиона
В Харбине издавалось несколько русских газет, в том числе "Заря", "Харбинское время", "Луч Азии", "Рупор", "Русское слово". Среди журналов были "Рубеж", "Вестник Маньчжурии" и "Наш путь" - фашистское издание. Газеты "Молва" и "Трибуна" имели просоветскую ориентацию.
Одним из самых популярных поэтов считался Алексей Ачаир. Степан Петров-Скиталец и Сергей Гусев-Оренбургский были известными прозаиками в России до своего приезда в Харбин из "Дальневосточной Республики" в двадцать первом году. Гусев-Оренбургский вскоре покинул Китай и через Японию прибыл в Нью-Йорк. Петров-Скиталец вернулся в Россию в тридцать четвертом году.
Многие русские переехали в Шанхай после того, как в 32-м году японцы оккупировали Харбин и спустя еще три года купили железную дорогу. По сравнению с Харбином, Шанхай был более крупным и более космополитическим городом, и русская община "растворилась" в новой среде.
Политическая жизнь русских эмигрантов в период между двумя войнами не отличалась особой активностью. Несмотря на сильные антисоветские настроения, идеологический спектр был довольно широк. Экстремистские настроения выливались порой в акты насилия, подобные убийству президента Франции Поля Думера русским врачом-эмигрантом Павлом Горгуловым.
Одной из групп, считавших Новую экономическую политику предвестником нормализации, было "Сменовеховство", основавшее такие газеты, как "Новая мысль" и "Накануне". Журнал "Новая русская книга", во главе с Александром Ященко, пропагандировал теорию, согласно которой советское правительство будет вынуждено вернуться к более традиционной форме правления и эмигрантская община должна отказаться от проявляемой ею в то время крайней враждебности. Тогдашний помощник Ященко - Роман Гуль поддерживал движение, но позднее осудил эту политику.
Еще одно движение, пытавшееся найти положительные элементы в советском государстве, было "Евразийство", основанное Николаем Трубецким, Георгием Флоровским, Петром Савицким и Петром Сувчинским публикацией в Софии в 21-м году сборника статей под названием "Исход к востоку". Их поддержали несколько известных философов и мыслителей, в том числе Петр Бицилли, Дмитрий Святополк-Мирский, Георгий Вернадский и Лев Карсавин. "Евразийцы", черпавшие свое вдохновение порой из фашизма и верившие в необходимость основанной на религии авторитарной социальной структуры, сочетали в себе идеалы славянофильства 19-го века с верой в создание новой культуры, которая объединит Европу и Азию.
Движение постепенно становилось все более просоветским, и Трубецкой с Флоровским отмежевались от него. Литературный историк Святополк-Мирский вернулся, однако, в Советский
В 23-м году в Мюнхене был основан союз "Младороссов". Его целью было создание "нового тоталитарного корпоративного государства" народа-богоносца. И идеология, и деятельность союза напоминала нацистов. Когда на подиуме появлялся руководитель союза, члены скандировали: "Глава! Глава!" Их лозунг был: "Царь и советы!"
Такая же организация была основана в тридцатом году. "Национальный Союз Русской Молодежи", позднее переименованный в "Национальный Союз Трудящихся Нового Поколения", был партией движения "солидаристов". В сороковом году, когда во Франции к власти пришел Петэн, солидарист К. Вергун писал, что демократия как мировоззрение сходит со сцены мировой истории.
Одну из наиболее эксцентричных фашистских организаций возглавлял "граф" Анастасий Вонсятский - танцор, женившийся на богатой американке. В имении жены в штате Коннектикут Вонсятский играл в командующего несуществующей армией, издавая приказы своим воображаемым подчиненным и призывая к убийствам и террористическим акциям на советской территории. Отвергая антисемитизм, он, при этом, с восторгом пользовался такими атрибутами, как свастика и салют, сопровождавшийся возгласами "Слава, Россия!", и титулом "штурмовик смерти".
Менее комична фигура Константина Родзаевского - главы находившейся в Маньчжурии Русской фашистской партии, который не ограничивал себя фантазиями Вонсятского, а активно участвовал в целом ряде операций, в том числе засылке своих людей в Советский Союз. Он пытался финансировать свои политические прожекты преступными методами. В качестве примера можно назвать похищение сына известного еврейского бизнесмена с целью получения выкупа. Когда отец отказался заплатить выкуп, террористы отрезали уши сына и отправили отцу. Позднее молодой человек был убит.
Воинствующая антисоветская позиция разделялась не всеми. Испытывая материальные трудности, надеясь на "нормализацию" политической ситуации в самом Советском Союзе, тоскуя по близким, друзьям и родной земле, многие писатели из страха, что о них забудут, вернулись на родину в 20-х и 30-х годах. Среди них были Алексей Толстой, сделавший блестящую, как в художественном, так и в материальном смысле, литературную карьеру в СССР, что ни для кого не явилось неожиданностью, критик-формалист Виктор Шкловский, "отец соцреализма" Максим Горький, Александр Куприн, Александр Дроздов, пражский поэт Алексей Эйзнер, поэт Владимир Познер (бывший член "Серапионовых братьев"), Иван Соколов-Микитов и Николай Устрялов из сменовеховцев.
Шаги, предпринимаемые мужем Марины Цветаевой - Сергеем Эфроном, -полностью скомпрометировали поэтессу. Эфрон - активный участник движения за репатриацию - позднее оказался агентом ГПУ. Именно он помог разыскать бежавшего сотрудника ГПУ Евгения Рейса, а также сына Троцкого Андрея Седова и, будучи в Париже, способствовал организации убийства их обоих. Когда, скрываясь от ареста, Эфрон бежал в Испанию, русская эмигрантская община подвергла Цветаеву остракизму.
Несмотря на многочисленные клятвы никогда не возвращаться в Советский Союз, Цветаева все-таки последовала за ним в 39-м году, точно так же, как она уехала из России вслед за ним в 22-м году. Без средств к существованию и в полном отчаянии через два года она покончила жизнь самоубийством.